Они услышали Эсси раньше, чем увидели. Из ветхой беседки доносились звуки гитары, мягкий нежный голос напевал:

– Море…море… чтобы ноги не увязли в иле… да что за…!
– неожиданно нежный голосок сорвался в отборную брань, очень необычно было слышать сочные красочные ругательства от обладателя такого голоса, таких плавных интонаций. Хотя они уже привыкли. Иногда Эсси говорит так вежливо и культурно, что невольно чувствуешь себя неловко, будто ты - неграмотный крестьянин, который пытается поддержать беседу с принцессой. А иногда эта самая «принцесса» как ввернет чего-нибудь эдакое… От некоторых особо смачных выражений даже местная гопота теряла дар речи.

– Эсси, - смеясь, воскликнула Кимми.
– Шикарная песня!

Гитарная мелодия оборвалась, из окна беседки, густо обтянутой вьюнком, высунулась голова с несколько взлохмаченными, но все равно впечатляющими длинными золотистыми волосами. Как всегда, увидев Эсси, Кимми восхищенно затаила дыхание. И не она одна, многие теряли дар речи, увидев эти огромные голубые глаза, это прекрасное, ангельского типа, лицо, стройную фигуру, обычно облаченную в белое, что только усиливало сходство Эсси с ангелом, которое, впрочем, было только внешним.

Порой, когда они всей компанией вечером прогуливались по проспекту, пьяные гуляки принимались свистеть и кричать им вслед, в основном обращаясь к «блондинистой цыпочке».

Красавица медленно останавливалась, грациозно разворачивалась, окидывала гопоту притворно растерянным взглядом, хлопала длинными ресницами…

– Че надо, сукины дети?
– мрачно изрекала девица неожиданно более низким голосом, чем полагалось иметь такому небесному созданию. А затем, насладившись вытянувшимися рожами приставал и произведенным эффектом, компания ускоряла шаг.

Эсси не был похож на остальных андрогинов с их холодной инопланетной отстраненностью, с их бесполостью. Напротив, его лицо было очень живым, губы улыбались чуть лукаво, глаза смотрели на мир с интересом и любопытством. Иногда, когда Эсси о чем-то задумывался или сочинял песни, это лицо, которое вполне могло принадлежать красивой девушке, принимало несколько блаженно-мечтательное выражение.

Поначалу Налия, Кимми и Братишка даже не были уверены, какого же их друг пола. Правда, Кимми была влюблена в него как кошка и заявляла, что ей, в принципе, все равно. Однажды они нашли журнал четырех- или пятилетней давности, где были фотографии Эсси в образе вампирской королевы - черное платье в пол, глаза, густо обведенные черными тенями, смотрят преувеличенно развратно, безумная улыбка, подбородок, зубы и руки по локоть перепачканы в бутафорской крови. Затем Кимми, которая больше всего заинтересовалась этим вопросом, стала копать дальше и обнаружила множество обнаженных фотосессий, но в таких ракурсах, что ничего было невозможно понять. Они думали, что Эсси смутится, увидев эти фотографии, но нет, по лицу его расползлась самодовольная ухмылка, и он сказал, что те годы в столице были чистым безумием. Сколько еще внезапностей скрывалось в бурном прошлом их друга, какие еще демоны прятались за этим невинным ангельским обликом, они не знали. Но иногда нет-нет, что-нибудь да и вылезало наружу.

Родом Эсси был из Вирров, далекого закрытого города на севере, где жили последние потомки королей и графов, жили уединенно, по-прежнему следуя своим древним обычаям, давая своим детям длинные старомодные имена. При любом упоминании о своем происхождении Эсси недовольно морщился и менял тему разговора. О своей семье он рассказывать не любил, как не любил и свое полное, настоящее имя. Стоило ему вспомнить о своей родине или о своем детстве, как настроение у него резко портилось, и поэтому друзья старались лишний раз ничего не спрашивать.

А голос, которым Эсси пел свои собственные песни и песни старых рок-групп, был то хриплым и надрывным, то, наоборот, очень нежным и мягким.

Про собственные песни Эсси стоит сказать отдельно. Они все были примерно такими:

У всех в голове есть мир уникальный,

Где мы рай себе строим - такой вот порок.

Но там у меня - гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

В зеленом лесу играют дриады

Я смеюсь вместе с ними, но в горле комок,

Ведь повсюду со мной гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Чудесно! Я пью из реки хмельной пиво,

Ступнями увязнув в мягкий песок,

А рядом опять гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Положив мне башку на колени,

Ящер мурчит, как домашний зверек,

И они снова здесь - гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Слышу, эльфы играют на флейтах,

Кто-то преданно ткнулся мне в бок,

Ах, это они - гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

А мне снова пора возвращаться в реальность,

В их взгляде читается легкий упрек.

Никогда не забуду:

Гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Сегодня песня у Эсси не выходила. Они еще несколько минут послушали, как он мучает гитару, постоянно обрывая пение бранью. А Кимми подумала, что когда-нибудь из этого можно будет сделать вполне приличную песню:

Зачем мне этот жалкий ручей,