– Не стоит разговаривать. Потерпи до конца, немного осталось.

Брюнетка обескураженно кивнула, стараясь не уронить наушники. Но теперь её состояние объяснялось последней фразой мужчины, только не содержанием, а тем, как она была произнесена. Из-за того, что Хицугая говорил на тон тише обычного, его голос приобрел низкие бархатисто-обволакивающие нотки, так похожие на хрипотцу капитана.

"Тоширо, зачем ты так со мной?" – мысленно простонала девушка, не ясно к кому обращаясь: то ли к давешнему блондину, то ли к сидящему напротив брюнету. Она до боли закусила губу, пытаясь вырваться из плена воспоминаний.

– Карин-сан? С тобой всё в порядке?

Очнувшись, Куросаки задрала голову вверх, так как Хицугая встал и подошёл к ней в плотную, немного склонившись. Его рука покоилась на плече брюнетки, а глаза в неярком освещении лаборатории поблескивали голубыми искрами, отражая экран лаптопа. Наушники, как оказалось, он успел с неё снять, что Карин даже не заметила.

– Д-да, – выдавила она, быстро отводя взгляд, – ... в порядке.

Хицугая недоверчиво цыкнул, но комментировать не стал.

– Теперь смотри, – он вернулся за ноут и вывел отчёт на экран. – Кстати, а что ты хотела сказать?

Куросаки немного отодвинулась от монитора и неуверенно взглянула на друга, задумчиво приложив палец к губам. Хицугая поднял брови, призывая рассказать. Наконец, решившись, Карин озвучила свои мысли:

– Тоширо,… возможно, мне показалось, но, – она снова сделала паузу, – по-моему, сквозь треск там слышны какие-то слова… – и Карин робко подняла взгляд на брюнета, ожидая его реакции, но Хицугая лишь пожал плечами.

– Маловероятно, что это действительно слова. Впрочем, у меня не такой слух, чтобы утверждать наверняка.

– У меня тоже. Хотя, послушай. Ведь слова – это тоже электромагнитные колебания, или я не права?

Тоширо хмыкнул.

– Думаешь, можно подобрать такие слова, которые могли бы создать эталонное поле?

Куросаки кивнула. Мужчина задумался, прикидывая так и этак, и, наконец, выдал результат:

– Смотри, слова, и любой слышимый звук, – это колебания вполне определённой частоты и амплитуды, причём слышимый спектр не такой уж и большой. Если же судить по тому, что слышится в наушниках, это совершенно другой спектр. Я, конечно, осциллограмму могу для точности на выходе снять,… – он понизил голос, потирая подбородок и оглядывая кабинет, видимо в поисках собственно осциллографа. – Точно, осциллограмму в любом случае надо будет снять… Так вот, – он вернулся к собеседнице, внимательно наблюдавшей за ним, – даже если в исходном виде это и были какие-то слова (хм, как заклинание?), то они претерпели некоторую модуляцию, и ты не сможешь их произнести в таком же виде. Эм, поняла?

– Угу, примерно, – Куросаки снова принялась изучать отчёт программы. Невриты, неврастения, ганглионит*, ещё десяток непонятных даже ей слов.

– Там в первом столбце указана доверительная вероятность диагнозов, – обрадовал Хицугая, глядя на то, как всё больше мрачнеет лицо девушки. Карин покивала на это, а Тоширо включил итоговые графики. Графики представляли собой картинки, натыренные из анатомического атласа, который Куросаки изучала буквально час назад, поверх них красовались точки различных цветов. По словам Хицугаи это означало различную степень повреждения области, но и там не было ничего экстраординарного.

– Не то, чтобы у меня было какое-то заболевание, в которое бы я ткнула и сказала: "Вот это диагностировали мне врачи", просто я хотела кое-что проверить… – Карин всё также задумчиво откинулась на спинку стула, склонив голову на бок.

– Проверила? – Хицугая с интересом посмотрел на неё.

– Угу, – однако, девушка не спешила делиться подробностями и продолжила прерванную мысль: – Но остаётся ощущение общих слов. Вот по переломам я бы тебе точно сказала.

– Переломы он не фиксирует, разве что покажет недостаток кальция в костях. Ладно, – встрепенулся заметно расстроившийся Хицугая, – в конце концов, я не его клиническую ценность доказываю, а всего лишь изучаю принцип работы.

Они посидели ещё немного. Хицугая показал Карин результаты по другим "подопытным", а Куросаки, расшифровывая картинки и термины, старательно гнала воспоминания, когда она вот также сидела с капитаном десятого отряда, и они вдвоём придумывали, где и как искать связанный артефакт, который всё это время находился у них под носом.

Уже выходя из здания института Карин и Тоширо столкнулись со знакомыми Хицугаи. Два парня, одетые в почти одинаковые серые брюки и белые рубашки с коротким рукавом и девушка в весьма короткой плиссированной юбке, высоких черных гольфах и такой же, как у парней, блузке-рубашке. Обычные студенты.

– Ё, Хицугая! – ребята пожали друг другу руки, и тот, кто поздоровался вслух, продолжил с ехидцей: – Что это ты так поздно?

– Работал в лаборатории, – сдержанно ответил Хицугая. Он совсем не горел желанием общаться со своими сокурсниками.

Карин с интересом следила за студентами, стоя рядом с Тоширо. Шатен, который разговаривал с Хицугаей, вёл себя вальяжно и немного нагловато. Второй, тоже с тёмными волосами неопределенного оттенка, держался отстранённо и, судя по всему, не разделял намерений своего приятеля так бестолково трепать языком, с чем была солидарна и девушка, неодобрительно косившаяся на первого шатена.