Тем не менее встреча Софина со своей возлюбленной состоялась — в ювелирной лавке при банке «Гаттилузи и сыновья». Он туда заглянул, чтобы выбрать подарок к именинам Феодоры — старшей дочери Аплухира. А Летиция выходила, взяв себе новое колье. Молодые люди столкнулись на самом пороге и смутились в первый момент. Итальянка уже оттаяла от недавней обиды и смогла поприветствовать живописца без особого отвращения:

— Добрый вечер, синьор Дорифор. Что-то вас не видно давно?

— Здравствуйте, мадонна. Я бываю у вашего папеньки, но когда спрашиваю вас, мне, как правило, говорят, что вы заняты или прихворнули. А на бал меня что-то не зовут. Из чего я делаю вывод, что не больно прихожусь ко двору.

— После вашей дерзкой выходки — удивляться стоит ли?

— Дерзкой выходки? Я не понимаю.

— Не лукавьте, мессир. Лгать вы не умеете.

— Неужели фреска в церкви Зачатья Святой Анны тому причиной?

— Догадался, наконец!

— Вам она не понравилась?

— Фреска превосходна, спору нет, но лицо у юной Девы Марии... Как вы смели придать ему сходство с некоей реальной особой?

— Ибо эта особа вдохновляла меня. Ибо служит для меня образцом целомудрия и непорочности. Ибо для меня свята!

— Ты и здесь продолжаешь богохульствовать! — возмутилась девушка, впрочем, уж не так грозно и невольно перейдя на «ты», что являлось неплохим знаком. — Видимо, забылся или чего-то не понял. Мы с тобой в приятельских отношениях, но не более. У меня своя жизнь, у тебя своя. То, что я тебе нравлюсь, не даёт ещё права помещать мой портрет где угодно, в том числе и в церкви.

Софиан поник и ответил грустно:

— Извини. Я хотел, как лучше.

— Он хотел, как лучше! Это никого не волнует. Важен результат.

— Я не ожидал, что воспримешь слишком болезненно.

— Надо было думать. Обещай, что в последний раз делаешь подобную глупость.

— Обещаю. Но не рисовать тебя вовсе не смогу.

— Хорошо, рисуй, но не на иконах.

— Да, конечно.

— Впрочем, не рисуй: душу не трави — ни себе, ни мне, ни мальчишке Барди.

Сердце у послушника больно сжалось.

— Всё-таки выходишь за него?

— Хм-м... скорее, да, чем нет.

— От чего зависит?

Синьорина понизила голос:

— Он уехал на известный тебе остров и готовит высадку... Близится финальная битва... Если его не убьют, мы поженимся. — Улыбнулась и погладила его по руке. — Фео, не грусти. Ты ещё найдёшь своё счастье. — И, уже удаляясь, бросила из-за плеча: — Будешь во дворце — заходи. Поболтаем — чисто по-дружески.

Прикусив губу, чтобы не расплакаться, сын Николы подумал зло: «Не дождёшься, дура! Никогда, слышишь? Никогда! Ненавижу тебя, курицу безмозглую, каменное сердце! Я такой подарок преподнёс тебе, на который ни один Барди не способен, — обессмертил лик в виде фрески. И какой фрески! Все душевные силы в неё вложил... А в ответ — оскорбления, вытирание об меня ноги, унижения... Кончен бал! Больше моей ноги не будет у Гаттилузи. «У меня своя жизнь, у тебя своя!» Что ж, давайте, живите сами. Как-нибудь и я протяну без вас!»

И действительно, стойко переносил одиночество до весны. Но весной произошёл новый поворот.

Киприан пришёл в мастерскую монастыря как всегда внезапно. Вызвал Феофана во двор и спросил раздражённо, почему теперь, в самые ответственные дни противостояния, от него прекратились сведения о Галате? Тот стоял угрюмый, глаз не мог поднять:

— Потому что я не посещаю более генуэзкой фактории.

— Ты поссорился с консулом?

— Нет. Немного. Есть определённые трения.

— Чепуха. Надо перебороть самолюбие, если под угрозой поручение самого Патриарха. Нам необходимо уточнить дату нападения Иоанна Палеолога на Константинополь. Прочие источники утверждают, что не позже августа.

— Я боюсь, Гаттилузи больше не доверяет мне.

— Сделай всё возможное. Расшибись в лепёшку. Но достань из него требуемые сведения.

— Постараюсь, брат.

— Патриарх вместе с императором на тебя надеются. Не разочаровывай их.

Ничего не поделаешь: Дорифору пришлось отправляться в Галату. А тем более подвернулся повод — Пасха. Во дворце консула был роскошный приём, и художника, старого знакомца, пропустили свободно. Обратив на него внимание, дон Франческо всплеснул руками:

— О, кого я вижу! Слава Богу, с вами ничего не случилось. Мы уж беспокоились, и Летиция вспоминала — где наш юный друг Феофано? Думали послать человека, да не собрались, закрутились... Столько дел и забот!.. И куда ж вы пропали?

Он ответил уклончиво: