– Что может быть толчком к долбанному срыву? Ты говоришь, что может быть в любой момент. Что толкнет к тому?

– Я не знаю. Что-то из ее прошлого. Это может быть любая мелочь. А может, что-то важное. Что-то, что оставило след в ее психике. К примеру… к примеру, секс. Даже с любимым человеком. Даже с желанным ей партнером. Если она пережила насилие сексуального характера, то это может быть даже секс с любимым человеком. Если было изнасилование когда-то…

– Это срыв? – спрашивает Дэрил, стараясь скрыть свое беспокойство.

– Что? – переспрашивает Морган, заворачивая Бэт в одеяло. Ее глаза закрыты. Словно она спит. А потом понимает, о чем спрашивает Дэрил. – Нет, это просто обморок. Просто обморок.

– Как предохранитель выбило.

– Да, похоже. У нее сегодня уже был обморок. Этот будет короче. Веки дрожат. Она недалеко ушла, - а потом поворачивается к Дэрилу. – Тебя спрашивала доктор. Она ждет внизу. Видела, что ты ранен.

– Ты хорошо знаешь ее? Бэт.

– Мы были вместе год. Мы не раз спасали друг друга. Мы выживали вместе. Она – моя семья.

– Она – наша семья! – вдруг резко замечает Дэрил, невольно злясь при этих словах.

– Мы все теперь одна семья, Диксон. Тебе так не кажется?

– Дэрил…

Тихий шелест, от которого у него снова проваливается сердце вниз. Она уже открыла глаза и смотрит на Моргана, словно недоумевая, что он тут делает, и почему она в его руках, завернутая в одеяло.

– Самый короткий из всех, маленькая леди, - улыбается ей Морган и гладит своей большой ладонью по волосам. Дэрил с трудом подавляет желание вырвать Бэт из этих рук. Ему не нравится, что он ее трогает. Охренительно не нравится.

– Где Дэрил? – спрашивает Бэт у Моргана, и ему приходится ответить из своего угла, в котором он так и застыл, наблюдая за ними. Она тут же выпрямляется, морщась и моргая от света свечей.

Бледная. Хрупкая. Его. Бэт.

– У тебя рана… ее надо осмотреть, - она говорит еле слышно, и от этого у него сжимается сердце сейчас.

Охренеть… жаль, что нельзя ему сейчас разорвать всех, кто обидел ее когда-то. Потому что в нем начинает полыхать безумие ярости при одном только слове. Насилие.

– Потом, - отвечает Дэрил. – Это хер… пустяк. Не надо. Само заживет.

– Нет, сейчас.

Бэт отстраняется от Моргана. С его помощью поднимается на ноги. Потом замечает, что стоит в одном лифчике и джинсах. Даже в скудном свете свечей видно, как она заливается краской.

– Ты должна лечь и отдохнуть. Слишком много эмоций за этот день, - говорит ей Морган. – А Диксоном займется доктор Робардс. Она попросила позвать его вниз.

– Я сама займусь его раной! – отрезает Бэт. Дэрил впервые слышит эти нотки в ее голосе. И тут же от понимания того, что мелькнуло в ее голосе, разливается приятное тепло.

Глупо, но охренительно приятно…

Пока Бэт накидывает рубашку, повернувшись стыдливо спиной к Дэрилу – словно он там вообще ничего ни разу не видел у нее - Морган спускается вниз и возвращается с антисептиком, марлевыми тампонами и прочим, что собрала Робардс в коробку. Потом приносит по просьбе Бэт теплой воды, чтобы она могла промыть рану Дэрила. И оставляет их одних, повинуясь всего лишь одному выразительному ее взгляду.

Бэт расстегивает рубашку на Дэриле быстро, и он ловит ее руку, когда она начинает спускать ту с плеч.

Никому и никогда, кроме Мэрла и долбанного папаши, он не показывал своей спины. Свои шрамы. Как следы своей слабости. Своего унижения. Своей боли, которую так просто не вытравить из души.

– Я знаю, - вдруг говорит она, и он застывает на месте, пораженный этими словами. Она смотрит прямо в его глаза, гипнотизируя своими бездонными озерами, в которых он просто тонет сейчас. – Вернее, я догадываюсь, что там может быть. Я видела книгу. В твоей комнате. Про… про детство и насилие. Ты не должен… Шрамы, которых надо стыдиться, вот они, - она показывает свою руку, сдвигая браслеты. – Шрамы как следы собственной глупости. Или вот…

Она показывает резко на собственный лоб, и он перехватывает ее руку.

– Прекрати… это не глупость…

– А что это тогда? Поддаться эмоциям, когда вы стояли за спиной. На линии огня остальных копов. Это было чертовски глупо… и получить пулю… за эти чертовы ножницы… Если там действительно… то, что случилось с тобой… Дэрил… это не те следы, которых надо стыдиться. Только не тебе.

Сначала он позволяет ей просто коснуться. Провести пальцами по одному из шрамов, запуская ладонь под рубашку. Ее нижняя губа пару дергается, словно она вот-вот сорвется в плач, и он боится, что она заплачет. Но она не плачет. Она стягивает рубашку с его плеч. Снова проводит пальцами. Теперь обследуя всю спину. Ощупывая каждый след. И он видит, что ей больно. Словно это ее раны, а не него.