В Бене эта черта проявлялась иногда в самой крайней степени, вызывая робость даже у Люка, который и сам с юности привык игнорировать известные пути, прорубая собственную дорогу. Стало быть, если Бен — а вернее, Вселенная внутри него и через него — в общем порыве тела и духа решила воскреснуть и вырваться в мир именно в этот день и час, она ни за что не пошла бы на попятную. Даже если бы все необходимые меры были приняты в срок, вероятнее всего, это не изменило бы итога, а только добавило лишних хлопот.

Любой врач, разумеется, счел бы это объяснение полнейшей нелепицей. Как правило, медицина, если и допускала некоторое влияние особенностей внутреннего склада человека на его физическое состояние, то весьма неохотно и с такими баснословными оговорками, что эту уступку вообще не следует рассматривать всерьез. Но что знает человеческая надменность о единении материального и нематериального?

Итак, Лея, совершенно измотанная, опустошенная и обессиленная минувшим днем, прислонилась лбом к стене, не смея больше сделать и шагу. Ее душа умирала от страха. «Такой взрослый… такой чужой… я не представляю, что скажу ему…» Одного его устрашающего, бессильного и безумного смеха оказалось достаточно, чтобы ее мужество спасовало, уступая панике и отчаянию. Нет, еще рано; она пока не готова! Она не представляет, о чем с ним говорить. Какими словами проложить путь к тому, что скрыто во Тьме?

Плеча коснулась широкая мужская ладонь. Это майор Иматт не сумел остаться в стороне, видя ее слабость.

— Ты в порядке? — спросил он шепотом, чтобы окружающие не услышали его неофициальный тон.

Лея слабо кивнула, подняв на него полный сомнения, измученный взгляд.

— Что, тяжелый денек выдался? — Иматт сдавленно улыбнулся. Всеми силами он старался выглядеть бодрее, чем являлся на самом деле. — Пойдем-ка…

И, не дожидаясь ответа, мягко увлек женщину за собой.

В распоряжении майора с недавних пор находилась небольшая, но весьма интересная коллекция алкогольных напитков, начиная с кореллианского виски, которое так любил попивать Хан Соло, и заканчивая редкой набуанской грушевой настойкой, славившейся легкостью, пикантностью вкуса и умопомрачительным ароматом, отчего контрабандисты брали за такой товар едва не в пять раз больше его истинной стоимости. Что и говорить, Райла Беонель — великая женщина, и толк в выпивке она знает!

Усадив Лею за круглый, с резными краями столик у окна, Калуан отошел к мини-бару и около минуты, не разгибая спину, напряженно выбирал вернейший способ снять стресс с наименьшими потерями для здоровья. В конечном счете его выбор пал на старое доброе пиво, сваренное из кукурузного солода с добавлением меда джеонозийских пчел — весьма приятный и согревающий напиток, который они в былое время распивали еще на Хоте.

Иматт поставил перед Органой внушительного вида округлую емкость и пару чистых стаканов.

— Только без стеснения и без отсылок к уставу, генерал, — предупредил он. — Для вас сейчас это все равно, что лекарство.

— Помилуйте, майор, какой устав… Мы ведь находимся здесь неофициально, или забыли?

Лея пригубила первой.

Спустя минут десять ее сердце стало оттаивать.

Калуан ни о чем ее не спрашивал, очевидно, понимая ее чувства — как-никак он тоже был там, все видел и слышал. Сама Лея также не стремилась к пустому откровению, которое теперь ничем бы ей не помогло. Они просто выпивали, болтая о пустяках, вспоминали о минувшем, не касаясь грядущего; и генерал Органа понемногу чувствовала, как сиюминутная слабость внутри сменяется прежней уверенностью и бесстрашием.

Она рассказала о своем разговоре с новым канцлером, не забыв приправить повествование едкими комментариями, как нельзя лучше отражавшими то, что она думает о таком человеке, как Викрамм.

— И что же ты теперь станешь делать? — спросил Иматт, окончательно сойдя на неуставное обращение. — Останешься в оппозиции?

— Как представитель сектора Альдераан в правительстве Республики — несомненно, я не покину популистов. Мои принципы были и остаются неизменными. Но как генерал Сопротивления я обязана действовать заодно с канцлером, если только мы хотим одержать победу в грядущей войне.

Майор мрачно покачал головой.

— Что же это будет, Лея? Двоевластие? Если Викрамм добьется расширенных полномочий для своей персоны, значит ли это, что он получит возможность распоряжаться и силами Сопротивления вместе с нашим законным лидером?

— Нет, — Лея даже топнула ногой, — уж этого-то я не допущу. Сопротивление будет по-прежнему действовать независимо от флота Республики, хотя и в интересах демократии.

— Иными словами, правая рука не будет знать, что делает левая?

— Сопротивление и сенат — союзники. Но не более. Объявить нас незаконным военным формированием Викрамм не осмелится в любом случае, иначе рискует остаться без поддержки большей части правительства, которое до сих пор нам симпатизировало. Остается искать пути для компромисса.

— Тогда тебе нужно лететь на Корусант, — Иматт нахмурил брови.

Он рассуждал так: если и есть хоть какая-то возможность найти общее, взаимовыгодное решение для сторон, изначально полных друг к другу нескрываемой антипатии, то не иначе, как в личной, неформальной беседе.