– Элджи, когда мы с тобой поженимся? Насколько я понимаю, вопрос о материнском благословении отпадает.

Он провел рукой по волосам – для него, человека старшего, чем Фрэн, поколения, такие вопросы имели большое значение.

– Ты уверена?

Она пожала плечами и зло рассмеялась.

– Ты что, ничего не видел? Я тебя уверяю, что мама все время такая. Во всяком случае, по большей части. А я считалась в семье паршивой овцой… ну вот примерно с того времени, как мама тебе сказала, с того времени, как начались мои “странности”… Видишь ли, мама слишком хорошая христианка, чтобы любить дочь с дьявольскими способностями.

– Бедная ты моя, - сказал Алджернон.

Он понимал, что и люди не очень религиозные, а просто – обыкновенные скорее отвергли бы Фрэн, познакомившись с ней поближе, чем приняли. Но он – незаурядный человек, и не пугается того, чего не понимает.

– У тебя плечо совсем прошло? – спросил археолог, приблизившись к своей подруге и коснувшись раненого плеча. Она не поморщилась.

– Почти совсем, - ответила Фрэн. – Если не наваливаться на него, то не больно. Кроме того, Элджи…

– Ты хочешь поскорее стать моей женой, - договорил он. – Я понимаю, как это важно для женщины. Хорошо, давай прямо сейчас назначим дату свадьбы.

Фрэн подумала, дергая себя за локон.

– Шить платье будем?..

– Если для тебя это важно, то сошьем, - ответил Алджернон. – Но ведь есть магазины, где можно приобрести готовые наряды, насколько мне известно.

Фрэн вздохнула.

– Знаешь, мне кажется забавным белое платье… ну, после всего, что с нами было. Но лучше его все-таки купить, шить слишком хлопотно, ты прав. И венчаться, не только пойти в контору по регистрации.

– Венчаться? А ты знаешь, что церковный брак нерасторжим? – спросил Алджернон.

Она округлила глаза.

– А ты собрался со мной разводиться?

– Конечно, нет, - сказал он. – Никогда.

– Ну, вот и я так думаю, - ответила молодая женщина. – Кроме того, святость церковного брака в моих глазах не так велика – ты же знаешь, как я отношусь к христианской церкви…

– Как к искусственному институту, установления которого обветшали, а декор стал преобладать над сутью, - договорил археолог. – Я так понимаю, ты делаешь это больше ради мамы, чем ради себя.

Она улыбнулась.

– Да нет… больше для нас. Так принято, Элджи. Хотя не очень-то для меня важно.

– Я понял, - ответил археолог. – Так на какой день мы назначим свадьбу?

– Давай… через неделю, - сказала Фрэн. – Не будем тянуть. Пятнадцатого мая.

– Очень хорошо, - согласился Алджернон. – Так и сделаем. Кого ты позовешь?

Она засмеялась.

– Если исключить маму, маленькую сестричку и больного брата, остается только Дональд, - сказала девушка.

– Может быть, Корнеров? – предложил Алджернон. – Они хорошо к тебе относятся.

Фрэн улыбнулась – так приятно было подумать, что к ней хорошо относятся хотя бы чужие люди.

– Ну а ты? – спросила она. – Кого позовешь?

– Мне некого звать, - ответил он. – У меня не осталось никого из родных, а с друзьями я не общался слишком долго…

– Ну так, может, возобновишь старые связи, как хотел? – спросила Фрэн. – У тебя еще будет время съездить в Лондон до свадьбы.

***

В Лондон они приехали вместе – на несколько дней, чтобы устроить все дела со свадьбой и напомнить о себе Британскому музею. Фрэн невольно вспоминала, что Александр Андерсон, бывший коллега и главный идейный противник Алджернона, работал над тем же самым периодом и теми же самыми вопросами, что и ее жених. Его “Культ Амона Фиванского”, труд, с которого началось знакомство Фрэн с египтологией, был написан убежденным материалистом – но это было не столь существенно, поскольку египтология, в отличие, например, от палеонтологии и биологии, не затрагивала религиозные вопросы напрямую; существенно было то, что во многих пунктах эта книга полностью расходилась с выводами Алджернона… Датировка событий, их значение и толкование – отличалось все. При этом Фрэн не могла обвинить Алджернона в непрофессионализме или скороспелости заключений.

Просто египтология действительно неоднозначна – и в некоторых вопросах доказать свою правоту не получится, даже споря до хрипоты. Остается только полагаться на интуицию. Без сомнения, Андерсон тоже это делал – только не признавался самому себе в таком “субъективизме”; но Фрэн гораздо больше доверяла собственным и Алджернона интуитивным выводам, чем выводам Андерсона.

Они сняли номер в недорогой гостинице, поскольку планировали задержаться в Лондоне дня на три. Фрэн настояла на том, чтобы сопровождать Алджернона в музей, хотя он упорно предлагал ей сначала заняться подготовкой к свадьбе.

Фрэн чуть было не сказала, что если он не перестанет, она выйдет за него замуж в том, в чем стоит перед ним сейчас – в пальто и шляпе. Но ее сердитого взгляда оказалось достаточно.

Конечно, Алджернон не всегда был доволен ее упрямством – но он же знал, что она не подарок. А ей хотелось увидеться со своим другом-экскурсоводом, понять, как персонал музея реагирует на Алджернона – вообще понять, насколько высок его авторитет здесь. Но осуществить свое намерение ей не удалось – Алджернон неожиданно передумал идти в музей днем, ближе к вечеру.