Она просто приехала к Алджернону на третий день после возвращения дочери в Англию – без какого-либо предупреждения.

Миссис Грегг свалилась как снег на голову. Хозяин дома и его невеста узнали о появлении родительницы Фрэн, только услышав резкий стук в дверь.

Открыл дверь Алджернон – и застыл на пороге, сразу узнав эту женщину по сходству с Фрэн… и просто все поняв. Он осторожно поздоровался с матерью своей невесты, пропуская ее в дом, но Джейн Грегг не двинулась с места. Она просто в упор разглядывала его – одетая почти в траур, бледная под своей широкополой черной шляпой с вуалеткой, со вздрагивающими ноздрями.

– Мистер Алджернон Бернс? – наконец спросила она, точно не слышала, как он представился. – Ученый… египтолог?

Последнее слово она выговорила с брезгливостью, мучительно дрожащим голосом. “Египтолог”. Какая мерзость!

– Да, мэм, - ответил Алджернон. – Вы хотите видеть свою дочь? Проводить вас к ней?

– Да уж будьте любезны, - произнесла миссис Грегг.

Ее рука в перчатке сжалась в кулак.

Алджернон подумал, как надолго ей пришлось бросить своих малолетних детей, чтобы проделать такое путешествие, и ощутил глубокую вину перед этой матерью.

– Прошу вас, - он необдуманно протянул руку к ее плечу; миссис Грегг отпрянула от него, как от змеи. Тогда хозяин дома молча направился вперед, показывая ей дорогу. Алджернон остановился, потому что увидел Фрэн – молодая женщина уже вышла из своей комнаты навстречу матери, но не смела сделать ни шагу по направлению к ней. Она стояла неподвижно, будто статуя, и была так же бледна, как мать.

Джейн Грегг увидела ту, к чьей совести и религиозному чувству уже поздно было взывать, и остановилась, не доходя до дочери нескольких шагов. Потом резким движением откинула вуаль. Сверкающие взгляды матери и дочери скрестились, как шпаги.

– Я никогда в жизни не подумала бы, что ты так поступишь со мной! – выкрикнула миссис Грегг, сжимая губы – подбородок ее дрожал. – Я видела, какой ты растешь. Мне было стыдно за тебя перед людьми с тех пор, как… как…

– С тех пор, как начались мои странности? – громко спросила Фрэн.

– Ты называешь это странностями? – дрожащим голосом спросила мать. – Это… Я не знаю, чем я провинилась перед Господом, что Он дал мне такую дочь. Я молилась за тебя каждый день, с тех пор, как в тебе заговорили эти дьявольские силы. Я знала, что ты никогда не молишься, но от всего сердца надеялась, что моей веры хватит для твоего исцеления. Но Бог отказывает в помощи тем, кто глух к Его благодати. Кто не трудится сам для своего спасения.

Она замолчала – сжатые руки подрагивали. Миссис Грегг нервно сдернула с одной руки перчатку.

– Ты ничуть не хотела исправиться. Ты хотела… вот этого, да?

Миссис Грегг оглядела добротный и уютный дом своего будущего зятя так, точно это был неприбранный хлев.

– Ты хотела погрязнуть во грехе, - неистово продолжала женщина. – Ты хотела бросить свою семью. Заняться этим… отвратительным…

Она не находила слов. Казалось, ее ничуть не волнует, что она находится в доме человека этой “отвратительной” профессии и каждым своим словом оскорбляет его.

– Это занятие для праздных людей. Для заблудших душ, забывших свой долг перед Богом и ближними, - продолжила миссис Грегг, комкая в ладонях стащенную с руки перчатку. – Волею судьбы мы оказались в положении, когда ты была вынуждена самостоятельно зарабатывать себе на жизнь… но существуют тысячи достойных занятий! – надрывно воскликнула она. – Ты крайне безответственно обошлась с мистером Андервудом, который не хочет больше иметь с тобой никаких дел. Из чистейшего эгоизма ты разорвала помолвку с Дональдом и поехала в эту языческую страну, чтобы заняться там осквернением трупов!..

Она прикрыла глаза рукой и стала всхлипывать. Ни Фрэн, ни Алджернон не смели приблизиться к этой женщине – даже поднять голос.

– А теперь ты прелюбодействуешь с этим человеком, - осипшим голосом сказала миссис Грегг.

Она подняла на дочь полные слез глаза. Изумленные, ожидающие - хоть проблеска раскаяния.

– Скажи мне, Фрэнсис, неужели ты не испытываешь никаких угрызений совести? Не понимаешь, как низко ты пала в глазах Господа?

Фрэн заложила руки за спину.

– Мама, - громко сказала она. – Может ли что-нибудь на свете совершаться против воли Господа? Пути Его неисповедимы. Когда Он отнял у нас отца, вынудив меня искать работу, может быть, Он пожелал, чтобы я занялась египтологией?

Миссис Грегг несколько мгновений пораженно смотрела на нее. Потом на ее бледных щеках проступили яркие пятна.

– Не смей богохульствовать, - прошептала она. – Господь никогда не пожелал бы, чтобы Его чадо избрало такую тропу, как ты. В особенности женщина. Неужели ты совсем не дорожишь своей честью?

– Ну конечно, мама, ты лучше всех знаешь, чего желает Господь, - сказала Фрэн.

У нее лопнуло терпение.

– И я очень дорожу моей честью, - прибавила она. – Я подарила ее человеку, которого люблю.