Алджернон”.

Фрэн опустила записку и усмехнулась. Он теперь перестал ревновать и сам толкает к ней Дарби. Понятно, почему – вчера Алджернон сделал ее своей… Он ее первый мужчина…

Хотя, если судить по ее “фантазиям”, далеко не первый.

Потом Фрэн как будто заново осознала, что они с Алджерноном сделали вчера.

– Вот дьявол, - громко сказала девушка. Если она забеременела, будет ужасно весело. Хотя Алджернон уверял ее, что этого не будет – хочется надеяться.

Фрэн подбрела к кровати, на ходу роняя простыню, в которую куталась: это была не та простыня, на которой они спали – та была на месте. Фрэн провела руками по постели, пригляделась – постель была чистая. Так он что, еще и белье под ней менял?..

Девушка встряхнула головой, поняв, что новой порции стыда не выдержит. Хватит. И, кстати говоря, когда Алджернон собирается жениться на ней?

Можно ли это сделать в Каире?

Тут Фрэн подумала, что такой поступок доконает ее мать. Само собой, подробностями своей интимной жизни Фрэн с миссис Грегг делиться не будет; но бракосочетание – публичный акт, подтверждаемый документально, его не скроешь. Ей следовало бы выйти за Алджернона в Англии, как полагается. Нет, не полагается. Ее мать не одобрит этого человека, пока жива, здесь даже говорить не о чем…

– Дьявол, - сказала Фрэн и заплакала снова.

Потом вытерла глаза концом простыни, подобрав ее с пола, и, захватив со стула свой сложенный халат, голая побрела умываться. Вид крови на бедрах испортил настроение окончательно. Теперь не оставалось сомнений, что Алджернон менял простыни. Интересно, что она бормотала во сне, когда он вытаскивал их из-под нее?

Фрэн скрутила волосы в узел и забралась в ванну, под душ. И в гостиницах, и в апартаментах Алджернона было это замечательное устройство, которого Фрэн так не хватало у Корнеров и в собственном доме. Она долго мылась, одновременно пытаясь решать главные проблемы своей жизни – они нагромождались одна на другую, и каждая казалась самой главной. Потом Фрэн оставила это бесполезное занятие.

Закончив туалет, она пошла на кухню и обнаружила, что Алджернон сварил ей кофе, который, однако, уже успел остыть. Улыбнулась. Какой он заботливый… какой замечательный. Но быть с ним значит перечеркнуть все, что у нее было до него, и свою собственную семью. Во всяком случае, серьезно поссориться с ней. Хотя Фрэн уже рассорилась с матерью; она знала это так ясно, как будто получила из дома гневное послание – воображаемые упреки миссис Грегг звенели у нее в голове, как если бы мать прокричала их ей в лицо. И Фрэн нечем было оправдаться; и с каждым днем оправданий оставалось все меньше. А уж теперь-то, когда она… она…

– Я его люблю, - сказала Фрэн вслух.

Она сидела за кухонным столиком, сгорбившись, и пила свой кофе. Приготовленный хозяином этого дома. На самом деле Фрэн не знала, как назвать свои чувства к Алджернону Бернсу; знала только одно, что это лучший партнер для нее и единственный близкий человек. Партнер. Да, партнер.

Странное название для жениха; но слово “жених” ассоциировалось у Фрэн только с Дональдом и вызывало целую гамму неприятных чувств. Жених – это что-то обязательное, с чем придется мириться ради света, из долга перед семьей и Богом, по выражению миссис Грегг. Фрэн никогда ни на минуту не верила, что Дональд ниспослан ей Богом.

Закончив завтрак, она отрешенно помыла посуду и ушла в гостиную. У нее побаливал живот, но уже не оттого, что произошло ночью, а от расстройства.

Помог старый проверенный способ – единственный, который ей всегда помогал. Работа. Фрэн перечитывала и систематизировала материалы по эпохе, к которой, как предполагалось, принадлежал жрец Нечерхет. Ей даже удалось отвлечься от своего вчерашнего сна – а в этом сне жрец Нечерхет приходил к ней… в малопривлекательном виде. И говорил малопривлекательные вещи, не говоря уже о том, что он делал. Она не стала рассказывать всего Алджернону, потому что ее “фантазии” очень его беспокоили…

Фрэн обнаружила, что смеется. Того, что она сделала, уже не поправишь, и если ей суждено заплатить за это, так тому и быть. По крайней мере, деньги она получила хорошие.

Где-то в два часа дня Фрэн заставила себя встать и пойти на кухню – Алджернон приготовил ей завтрак, а она должна приготовить ему обед. По справедливости. Она сварила хороший куриный суп – успела в самый раз…

Алджернон вошел на кухню, и она чуть не обварила его своим супом, потому что он сразу же обнял ее и стал целовать.

– Сумасшедший! Пусти! – взвизгнула Фрэн, но он, конечно, не послушал. Как же этот мужчина осмелел после того, как она “допустила” его к себе. Вскинул ее на руки и унес в гостиную; сел на диван и усадил девушку себе на колени.

– Как прошло утро? – спросил археолог.

В этих голубых глазах была такая нежность, какой сама Фрэн в себе не находила; но она ощутила, что ее сердце тает под этим взглядом. Этот человек заражал ее своей любовью.

– Хорошо, - сказала Фрэн и смущенно отвела взгляд. Провела рукой по животу и почувствовала озабоченность Алджернона.