– Что? Нашли? – негромко воскликнул он.

– Зовите рабочих, - произнесла Фрэн. – Копать будем здесь.

Сказано это было тоном приказа.

Через час безрезультатной работы им начали попадаться камни, потом все чаще и чаще. Фрэн давно уже перестала участвовать в работе; археолог, видя, что женщина с трудом переносит жару, чуть не прогнал ее обратно в палатку, но она отказалась уйти. Потому что видела, отчего Алджернон отказывается отдыхать. Эти камни были предвестниками двери в гробницу – входы, как правило, заваливали, защищая от грабителей. И именно такие завалы, по иронии судьбы, помогали ученым отыскивать места погребений.

– Мы уже близко, совсем близко!.. – воскликнула Фрэн.

Египтяне вдруг остановились и громко пожаловались нанимателю на что-то – было нетрудно догадаться, на что, видя, как они утирают мокрые лбы рукавами.

Алджернон кивнул и показал им на их палатку. Рабочие ушли, не то переругиваясь, не то жалуясь друг другу.

– Они не понимают, что мы близко к цели? – недоуменно спросила Фрэн.

– Понимают, и это-то их и пугает, - отозвался шотландец. – Это суеверные люди, Фрэн.

Они посмотрели друг на друга, читая в глазах друг друга одну и ту же мысль – “суеверие” означало пустое поверье, глупость; но кто из них может с определенностью сказать, насколько поверья местных жителей пустые?

– Кроме того, они не так дисциплинированны, как мы с вами, - прибавил археолог. – Но нам тоже пора прерваться. Идемте в палатку.

Они ушли в палатку и поели – как ни странно, они были не очень голодны, только сильно хотели пить. Но воду приходилось экономить. После скудного обеда они решили поспать, потому что дальше работать в дневные часы было почти невозможно.

– Не представляю, как египтяне это выносили – рабочие, я имею в виду, - пробормотала Фрэн, сворачиваясь калачиком; голову она положила на тюк с одеждой.

– Так и выносили, - отозвался ученый. – Умирали от жары, ломали себе кости и подхватывали инфекции. Зато оставили нам все то, на что мы сейчас любуемся…

– Ах, перестаньте.

Молодая женщина со стоном потянулась и перевернулась на спину. Ей не хотелось сейчас думать о страданиях древнеегипетских рабочих – хватало собственных. Она быстро уснула.

Ей казалось, что она закрыла глаза только на минуточку, а Алджернон уже тряс ее за плечо.

– Вставайте!

Она кивнула и поднялась – это далось ей труднее, чем после длительного ночного отдыха. Сделала пару глотков воды – больше было нельзя. Пошла к выходу из палатки, заправляя волосы под платок.

– Ну, как у нас дела?..

Смеркалось; было намного прохладнее и видимость стала намного хуже, но Фрэн различила, что рабочие уже опять трудятся над завалом. Кто-то успел запалить костер, и это встревожило молодую женщину.

– Нас не засекут? – спросила она Алджернона.

– Уже засекли, я думаю, - отозвался он. – И, в любом случае, не разводить огня мы не сможем. Вы можете пока приготовить нам ужин – поджарьте помидоры и хлеб, сварите кофе…

Фрэн хотела сказать, что никогда в жизни не готовила еду в таких условиях, но промолчала и, нахмурив брови, принялась копаться в вещевом мешке.

Когда от костра потянуло ароматным дымом, к ней подошел археолог. Он просто сиял.

– Вы настоящая находка, Фрэн, - сказал мужчина.

Он очень устал, явно был очень голоден и хотел пить, но даже не посмотрел на плоды ее стараний.

Она тоже моментально забыла о них; встала, вглядываясь в лицо шотландца.

– Добрались? – спросила молодая женщина. – Там дверь, да?

Он кивнул; а потом вдруг взял свою помощницу за плечи и поцеловал в губы. Поцелуй был горячий, сухой и крепкий, как пожатие его рук.

Фрэн ошеломленно моргала.

– Там запечатанная дверь – а на ней иероглифическая надпись, - улыбаясь, сказал ученый. – Это работа для вас. Идемте, пока не стемнело совсем.

К гробнице вела лестница, уходившая вниз. Или, если иметь в виду план некрополя, лестница вела к целому подземному погребальному комплексу.

Чтобы прочитать надпись, им понадобились факелы – темнело в пустыне ужасно быстро. Один из египтян держал светильник; Алджернон стоял ближе к двери, а Фрэн допустили к самой надписи.

Это были иероглифы – разумеется, только древнейшее, полноценное письмо могло быть запечатлено в камне, на двери вечного дома знатного египтянина. Прежде, чем начать читать вслух, Фрэн осмыслила надпись для себя, шевеля губами. Ей показалось, будто вокруг стало еще холоднее. Ее охватило ликование - холодное, как лед.

– “Преступник, потревоживший Неб-Амона, великого первого…”

Фрэн прервалась.

– “Хему нечер”, то есть “раба бога” или “рабов бога”, - пояснила она, не то остальным, не то самой себе.
– Здесь, видимо, подразумевается “раб…”