– Ты можешь сегодня лечь у себя. Я все понимаю.

Фрэн пожала плечами.

– А если я не хочу?

Ее как будто толкал в бок какой-то бес.

– Ты же должна понимать, - напряженно сказал Алджернон. – Если я буду спать рядом с тобой, мне будет трудно сдержаться…

Фрэн вздохнула.

– Перестань.

Сбросила с плеч халат и отправила его на стул.

– Зачем мы тогда вообще это сделали? А?

Он хотел что-то сказать, но сдержался и быстро вышел; Фрэн нервно рассмеялась и села на кровать, подобрав ноги. Она стала энергично расчесывать волосы; потом бросила щетку на тумбочку и легла. Алджернона все не было. Только бы он и сегодня не надушился этими духами. Может, сказать?..

Алджернон вошел в комнату – такой же, как и вчера, и распространял тот же самый запах. Фрэн села в постели и чихнула.

– Элджи, не пользуйся больше этими духами.

Он остановился у кровати. Был обижен или разочарован; а может, просто не ожидал критики в такой момент.

– Тебе они не нравятся?

Фрэн покачала головой. Потом протянула руки, и он сел рядом, обняв ее; они начали целоваться. Фрэн попыталась развязать пояс его халата, но он вдруг сжал ее руки и оттолкнул их.

– Не спеши… пожалуйста. Я вчера поторопился. Я хочу, чтобы сегодня тебе было хорошо.

– Мне и вчера было хорошо, - заверила его Фрэн. Но он прикрыл ей рот своей большой ладонью, потом шепотом попросил ее лечь.

Потом стал поднимать подол ее рубашки, но остановился. Фрэн лежала в облаке его ужасных духов и улыбалась с закрытыми глазами.

– Я не слишком спешу?..

Она покачала головой. Тогда он стянул рубашку совсем; Фрэн услышала его прерывистый вздох.

– Не закрывайся от меня и не стесняйся, - попросил он, взволнованно дыша. Фрэн и не думала делать ни того, ни другого. Она почувствовала, как Алджернон склонился к ее груди, коснувшись ее теплым дыханием; а через мгновение прижался к ней губами.

В этот раз ей действительно было почти совсем хорошо, все время хорошо; хотя когда все закончилось, счастливый Алджернон уверял ее, что главной женской радости она еще не испытала. Фрэн, неподвижно лежавшая рядом с ним, почувствовала ревность.

– Сколько же у тебя было подруг, что ты так хорошо разбираешься в женщинах?

Он некоторое время молчал. Оскорбился! А что еще она должна была подумать, увидев эту двуспальную кровать и убедившись в его опыте? Или Алджернон считает, что это ей должно быть неинтересно?..

– Две, - неожиданно сказал шотландец. – До тебя. Первую любовь я пережил еще в ранней юности, это было такое же неопытное создание, как и я сам… А вторая…

– Она была разведенной женщиной старше меня, - признался археолог, повернув голову к Фрэн, несколько ошеломленной такой откровенностью. – Мы с ней долго были близки.

– А-а, - сказала Фрэн. – Понимаю. А у вас не…

Он покачал головой.

– Мы были осторожны, вернее, это она научила меня осторожности, - сказал Алджернон. – Кроме того, возможно, она просто не могла иметь детей.

Фрэн помрачнела, и он понял ее настроение.

– У тебя ничего не будет, - заверил он ее снова. – А даже если и будет… я к этому готов.

Фрэн чуть было не спросила его, когда он на ней женится, но промолчала. Удивительно: не из страха отпугнуть этого мужчину - он был не из тех, кто бежит от ответственности. А из страха отпугнуть свою семью и общественность. Должно быть, Алджернон это понимал, потому что ничего больше не сказал.

Он снова уснул раньше нее – но в этот раз уснул, обнимая ее. Фрэн некоторое время улыбалась, лежа в его объятиях с открытыми глазами.

Она знала, что сегодня ей не приснится ничего плохого – близость этого мужчины защитит ее.

Она ошибалась.

Утром Фрэн проснулась раньше Алджернона – может быть, совсем чуть-чуть, потому что он, в отличие от нее, был ранней пташкой. Но поспешила завернуться в халат и уйти в ванную, чтобы он не увидел ее осунувшегося лица и страха в ее глазах, не услышал, как быстро стучит ее сердце.

Нужно поскорее отправиться на работу. Хотя “на работу” значит отправиться к Нечерхету, который опять терзал ее полночи. А также к “второму экспонату”, о котором Фрэн запрещала себе строить догадки вообще; она уже бессовестно ограбила его, сделала с ним такое, за что в Древнем Египте жестоко казнили. А уж если эта мумия и в самом деле… в самом деле…

– Нет, пожалуйста, - прошептала Фрэн, сама не зная, кого об этом просит.

Она вышла из ванной, опустив голову, и дожидавшийся ее Алджернон положил ей руку на плечо. Фрэн на него даже не посмотрела.

– Опять? – спросил он.

Фрэн печально улыбнулась и ничего не ответила.

– Может, это как-нибудь лечится? – спросила она, хотя уже знала ответ. Это лечится только достойной жизнью – воздержанием от того, что считалось у давно мертвого народа тягчайшими грехами. Подумать только. Древних египтян уже больше двух тысяч лет как нет на свете*, а они все еще могут возмущаться осквернением своей памяти…