Я голчу* лошадке:

– Но!

Лошадка и пошла. Да токмо, ахти, что ни шаг, то и спотычка.

Я горлаю* лошадке:

– Ехай, ну!

Тут кобылка брык – и встала!

А мой Внутренний голос – а он сатане в дядьки годится – подает голос:

– Ехало не едет и ну не везет!

– Эвто бывает! Дичь заартачилась, оттого и лошадь стала! – гуторю.

Тут кобылка брык – и ноги по колени увязила в насте!

Я глашаю*:

– Энто бывает! Кобылка пятнаста – по колени увязла в насте!

А мой Внутренний Голос – а его сам сатана пестовал – бахорит*:

– Либо лошадь хорошую держать, либо плеть!

Лошадка раньше хоть на месте стояла, а тут и вовсе на бок пала!

– Эвто возможно! Дичь заартачилась, оттого и лошадь пала! – разъясняю.

И взяла тут меня дума крепкая, раздумьице великое – что делать, как быть: не то стричь, не то брить, не то опалить. Вот и забегал аз вокруг лошадки.

Тут мой Внутренний Голос – а он сатане в дядьки годится – пищит:

– Вишь ты, лошадка лежит, а Ивашка вокруг бежит!

А я ему, понимаешь, отвечаю:

– Энто бывает! Ну лежит. Ну бегу. Что с того?

А мой Внутренний Голос – а его сам сатана пестовал – бахорит:

– Ты же, Ивашка, себе по колени ноги оттоптал!

А я ему, понимаешь, отвечаю:

– Эвто бывает! Ну оттоптал. Что с того?

А мой Внутренний Голос – а он сатане в дядьки годится – шипит, кошкой в глаза мечется, нашептывает свое:

– Умный бы ты был, Ивашка, человек, – кабы не дурак! Эх, топор бы сюда сейчас! Отруби в лесу, Ванька, те ноги по колени, которые себе добра не желают!

Одначе я не козырист парень, да мастист!* Я, добрый молодец, Иванушка-дурачек, старался, старался – да и догадался!

– Энто возможно! Был бы лес, а топор сыщем! – бакулю своему Внутреннему Голосу.

Аз вдохнул во всю грудь, свистнул, гаркнул, молодецким посвистом, богатырским покриком, позвал из дому топор-самобег:

– Тяп-тяп-перетяп! Ой ты гой еси, мой топор – самобег, тяпа-растяпа чугунная! Приди, не ломайся, а после не кайся! Беги полями широкими, беги лесами высокими, за дремучие боры, по крутым бережкам, по высоким горам! Стань передо мной, как лист перед травой! Послужи на меня, а я на тебя!

– Энто любопытно! Ушел, не ушел, а побежать можно! – молвил топор да и побежал на зов из дому.

Топор тут же прибежал да и тарантит:

– Эвто свершилось! Пришел, не пришел, а послужить можно! Узнай мой обычай: железна душа не берет барыша, и грех – пополам!

– Энто похвально! Люблю молодца за обычай! Твое перед тобою, а в чужое не вяжись! Коль так, то по рукам! – сказал я топору и пожал ему рукою топорище.

– Эвто запросто! Ну, чего там рубить-то в лесу в первую очередь? – спрашивает топор в нетерпячке.

– Энто надо подумать! Мабудь, в лесу отрубить тот Внутренний Голос по глотку, который добра своему обладателю не желает?! – спрашиваю аз, усмехаясь.

– Так мабудь – али рубить? – спрашивает топор, вздрагивая от нетерпячки в моей руке.

– Нет! Нет! Только не эвто! – пронзительно закричал мой Внутренний Голос – а его сам сатана пестовал. – Ведь мне не прожить без моего симбионта! А ему без меня!

– Ну то-то! – говорю, усмехаясь. – Энто другой разговор! Аз тенчас* сам вырублю то, чьто потребно!

Взял я в обе руки топор да и вырубил сани с оглоблями. Да не одни сани – на одних санях вся дичь не поместилась! – а тридцать девять саней! Ей-ей!

– Уф! – говорит топор.

– Шо, топорушка? – спрашиваю, поставив топор у ног и вытирая пот со лба.

– Умаялся я, Ваня!

– Эвто вестимо! Что хочешь в награду?

– Хочу домой!

– Энто пущай! Ну, бывай! Беги, не ломайся, а после не кайся! Беги полями широкими, беги лесами высокими, за дремучие боры, по крутым бережкам, по высоким горам! Беги от меня, как мрак от огня! Отдохни от меня, а я от тебя!

– Энто непременно! Ну, ушел, не ушел, а побежать можно! – молвил топор да и побежал восвояси.

Топор тут же прибежал домой да и тарантит:

– Энто прекрасно! Пришел, не пришел, а отдохнуть можно! Таков мой обычай: железна душа отдохнет не спеша, и жизть – хороша!

– Эвто отлично! Люблю молодца за обычай! – подумал я о топоре и продолжил заниматься своими неотложными делами.

Сани друг за дружкой скрепил, понимаешь, на тридцать восемь саней дичь сложил, однозначно, лошадку запряг, на тридцать девятые сани, передние, сам улегся да и везякаю*: