Абдулмунсиф смотрел на нее, приоткрыв губы, словно одурманенный.

Иоана сцепила руки на своем дорогом поясе и, выпрямившись, приняла холодный вид. Довольно!

– Штефан, - сурово произнесла она. – Теперь я желаю знать, почему ты поднялся против своего султана. Я твоя государыня, и ты должен сказать мне! Ведь ты понимаешь, что, присягнув князю, должен будешь идти на султана?

– Да, понимаю, - помедлив, сбивчиво, словно не сразу услышав ее, сказал турок. – Я пойду, если будет нужда! Если Бог прикажет мне!

Иоана развернулась к нему так, что перед глазами Абдулмунсифа оказался крест.

– А если я прикажу?

– Я твой раб, - сказал турок с такой покорностью и жаром, что Иоана смешалась и почти испугалась. Она поняла, что, должно быть, ошиблась, приняв его наедине, - ведь эти сыны Востока совсем иначе смотрят на женщин! Уединение для них – уже приглашение к страсти, пусть Абдулмунсиф и познакомился с христианским обычаем!

– Хорошо, - сказала наконец Иоана, негодуя и на этого турка, и на себя. Нет, ему нельзя было верить, никому из них нельзя было верить!

– Ступай, - с тяжким вздохом велела княгиня. Турок поднялся, глядя на нее все такими же молящими, горящими глазами; он поклонился, прижав руку к сердцу, и попятился к двери.

– Погоди, - сказала Иоана, когда Абдулмунсиф был уже на самом пороге. Он замер, как истукан. – Вы верите в судьбу, не так ли? Кисмет – так это называется?

Абдулмунсиф широко улыбнулся, и лицо его преобразилось почти детским счастьем, точно он неожиданно услышал родные слова из чужих уст.

– Кисмет, судьба, - повторил турок. – Султан-баши говорит правильно.

– Ты можешь объяснить мне, что это значит? – сурово спросила Иоана, не разделяя его восторгов.

– Кисмет, - сказал Абдулмунсиф; он помешкал, потом опять сел, прямо на пороге, скрестив ноги. – В Коране сказано: человек несет свою судьбу привязанной к шее. Это значит, что с человеком случится только то, что предначертано ему Аллахом! Изменить кисмет невозможно!

Иоана хмыкнула.

– Стало быть, если человеку предписано грешить, он будет грешить, - сказала она. – А если предписано быть праведником, он будет праведником! И грешник все равно попадет в ад, а праведник в рай – так?

– Так, - подтвердил Абдулмунсиф.

Иоана склонила голову.

Оба, валашка и турок, долго молчали; Абдулмунсиф неотрывно наблюдал за государыней. Наконец она подняла голову; лицо сделалось вдохновенным, точно Иоана вдруг поняла то, что трудно понять христианке, – или услышала из чужих уст то, до чего нечаянно дошла сама.

– Что ж, это и в самом деле высшая справедливость, - проговорила княгиня. – Судьба предначертана человеку Богом, и все равно он выбирает ее по себе и должен отвечать за себя – верно?

– Верно, - тихо сказал турок. – Это высшая справедливость.

Низко поклонившись, он удалился.

Иоана поняла, что Абдулмунсиф и в самом деле высоко почитает ее и ее ум в эти минуты: но никак не могла решить, можно ли ему верить. И не могла ему верить.

“Пожалуй, я подчинилась бы воле князя и прогнала с глаз долой всех этих турок, называющих себя христианами и мужчинами, - мрачно подумала княгиня. – Но этого тоже нельзя! Таких, как Абдулмунсиф, как раз нужно держать на виду – если мы не пожелаем их уничтожить; но нельзя бесконечно убивать!”

– Господи, вразуми меня, - прошептала Иоана, стискивая пальцы. – Что мне делать? Куда я иду, куда веду мой народ?..

Потом она посмотрела вслед турку, и губы ее тронула горькая и покорная улыбка.

– Кисмет, - сказала государыня Валахии и перекрестилась.

Вечером князь пришел к ней – как она и надеялась, и боялась: конечно, ему уже доложили о посещении Абдулмунсифа. Но, конечно же, муж верил ей, должен был верить!

Андраши и в самом деле не сказал ни слова упрека. Только посмотрел жене в глаза и спросил:

– Ну, что?

Он со всею серьезностью ждал ее суда, суда вещего сердца женщины.

Иоана посмотрела на мужа, хотела что-то сказать – потом отвернулась; поморщилась, покрутила головой, подняла руки… и опять не нашла слов.

Господарь усмехнулся.

– Вот так и они все, - сказал он. – Я говорил тебе, что надо было выгнать всех турок из дворца, хоть некрещеных, хоть крещеных!

– Этого турка привез с собой Дракула, - резко отвечала Иоана. – А какой он христианин, нам известно!