Движение вокруг остановилось. Из столкнувшихся повозок стали выбираться разъярённые черти. Черти-возницы также сильно смахивали на человеческие существа. Все они направлялись к нему с явно не добрыми намерениями. Некоторые сжимали в руках дубинки и какие-то металлические предметы, явно не предназначенные в качестве презента для только что попавшего в Ад существа.

Обратив внимание на то, что с обочины к месту происшествия спешат ещё двое чертей, одетые в одинаковую одежду, с дубинками в руках и болтающимися на поясе цепями, он почувствовал панику и бросился бежать в сторону противоположной обочины.

За спиной нарастал шум погони, раздавались крики и резкие звуки, похожие на свист неведомых птиц. Выбравшись на обочину, он побежал, расталкивая идущих навстречу жителей Ада.

Стремясь оторваться от погони, он бросился в какой-то вестибюль и, пробежав его, попал в ведущий вниз широкий каменный коридор. Удушливый воздух местной улицы сделался затхлым с примесью запаха нечистот. Повсюду валялся мусор, на который, впрочем, привыкшие ко всему черти не обращали внимания. Заметив, что погоня отстала и его замечают не больше, чем на мусор под ногами, он сбросил скорость и стал двигаться в том же темпе, что и все.

Плотность идущих рядом с ним существ постоянно увеличивалась, и когда они, спустившись по диковинной движущейся лестнице, оказались на нижнем ярусе, то уже представляли собой толпу.

Окружавшие его адские жители были облачены в столь нелепую однотипную одежду, что казались однополыми. Отличить чёрта от чертовки было практически невозможно.

Спускающихся по лестнице внизу поджидал, одетый в рваные штаны и балахон грязно-голубого цвета, нестарый ещё чёрт, который совал им в руки небольшого размера яркие бумажки, видимо с какой-то важной информацией. В его ушах, носу, губах и, даже, бровях торчали небольшие металлические предметы, а прочие видимые части тела были украшены какими-то рисунками. Судя по всему, этот абориген в чем-то провинился перед местными властями или богами этого мира. За что и был ими жестоко наказан. Некоторые из чертей брали у горемыки листок, другие проходили мимо, словно не замечая его. Он на ходу взял один из листков и машинально засунул его себе в карман.

Помещение, в которое он попал, сойдя с движущейся лестницы, напоминало огромный каменный зал, с двух сторон которого пролегали широкие канавы. По дну канав зачем-то были проложены стальные жилы. Канавы обоими концами уходили в разверзнутые пасти подземных туннелей.

"Гномья работа, - подумал он, - вот, значит, куда ведут их тайные ходы. Эти хитрые бестии, даже в Аду работу находят!"

Ему захотелось выбраться назад из этого затхлого пространства, но потом в голову пришла другая мысль.

"Надо попробовать пройти через один из туннелей, - подумал он.
– Может быть, сумею выйти к проклятым землеройкам, а там глядишь, удастся связаться с отцом. Раз он ведет с ними дела, значит..."

Здесь его мысли были прерваны нарастающим гулом, исходившим из прорытого гномами хода, а потом показалась голова мерзкого чудовища с двумя горящими глазами. Выползавшее из темноты чудовище оказалось огромной железной гусеницей.

Страх обуял, измученное кошмарами, существо.

"Бегите!!!
– заорал он стоящим рядом с ним жителям Ада, пытаясь выбраться из окружавшей его толпы.

Однако, казалось, что появление чудища никого не пугает, все продолжали стоять, со спокойными равнодушными лицами. На него также никто больше не обращал внимания. Казалось, что его просто перестали замечать.

В остановившейся, тем временем, напротив толпы гусенице с лязгом открылись проемы и его, визжащего от ужаса, извивающегося, в тщетной попытке вырваться из толпы, под напором этой толпы засосало внутрь кошмарной твари.

Створки с лязгом захлопнулись, и чудище, трясясь и грохоча стальными членами, стремительно набирая скорость, направилось в тёмный туннель. Видимо, оно спешило в свое тайное логово, чтобы без помех переварить беспечных чертей, а вместе с ними и его самого.

"О, Древние Огры! Клянусь принести вам в жертву стадо коров. Спасите меня! Клянусь осенью жениться, если выберусь отсюда!
– произнёс он страшную клятву.
– Мамочка, где ты?! А-а-а-а-а!!! Помогите!!"

Он почувствовал, что на лицо его полились струи какой-то жидкости.

"Всё! Начала нас переваривать. Это - конец!" - решил он, отчаянно пытаясь стереть лапами с морды льющуюся жидкость.

В этот момент кто-то крепко схватил его за плечо и стал сильно трясти. Он обернулся и увидел, что-то кричавшую ему беззубую старуху, одетую во всё чёрное. Он не мог разобрать ни слова, потому что речь была чужой, не похожей ни на один из известных ему языков. Однако, затем, сквозь царящий в утробе гусеницы грохот, он начал улавливать слова на родном гоблинском языке.