Неприятно.

Яркое солнце страны Огня жгло макушку и между острых лопаток. Юмия любила тепло, как любят его холоднокровные, любая усталость и боль в, бывало, натруженных мышцах растворялись, как сахар и соль в горячей воде. Но холод и темнота не всегда ходят рука об руку – небесное светило брюнетка ценила меньше россыпи звёзд, а сейчас и вовсе тихо ненавидела.

Коноха, её стены и похожие на муравьёв жители-гражданские, осталась позади. Лес расступался, пропуская сквозь себя почти заросшую тропку, что когда-то была дорогой; высокая трава то и дело пыталась поймать ноги, а в босые ступни впивались мелкие камушки. Орочи потеряла счёт времени – она и не считала. Дорога путано стелилась, детская рука была ледяной, но уже привычной, а меч не тяжелил кисть, а помогал прорубаться через заросли, когда Широ-сама сворачивала в лес, двигаясь напрямик. Наверное, срезала путь.

Жизнь Юмии, по правую руку Шио, началась с котомки и бесконечного тракта. Оставлять за спиной, не думая, всё новые километры – она это умела. И даже любила.

Вдруг что-то произошло.

Раз – Широ-сама сделала шаг, утягивая за собой.

Два – реальность смазывается, краски мешаются и сереют; горло сдавливает невидимая рука, не давая вздохнуть.

Три – всё возвращается на круги своя, а у Орочи слегка кружится голова.

Тихо, обычные лесные звуки: копошение птиц и всякого верья и еле слышные шорохи, половину из которых человек и не заметит...

Только местность уже совсем иная.

Лес расступился от краёв каменистой рукотворной площадки. Посреди мусора высился храм, хотя высился – слишком гордое слово. Скорее, держался из последних сил на оставшихся целыми стропилах. Вход покосился и осел, сёдзи лишились бумаги и поломались под натиском почти обвалившегося козырька кровли. Ровный круг спирали над входом потерял свою яркость, однако, сохранил чёткие очертания.

Юмия вгляделась в этот знак. Где-то она его уже видела...

– Пришли! – Широ радостно заулыбалась и захлопала в ладоши.

Внезапно девушку осенило. Нашивки на жилетах и водолазках, форменных или нет, практически у всех шиноби Листа. Клеймо клана Удзумаки, союз со страницы двести шесть толстенного тома по истории, прочитанного невесть когда.

Орочи не забывала увиденных единожды строк и запаха бумаги.

– Я иду искать!

Широ легко нырнула внутрь; восьмихвостая на всякий случай перехватила двуручник в боевое положение, хотя опасности не ощущала, и неслышно скользнула следом. В помещении девушка настороженно осмотрелась.

Разрушенные стены, разрушенные балки, паутина по сухим углам, плесень – по влажным, прямой деревянный настил и практически полное отсутствие потолка. Ничего интересного, кроме нагнетающей атмосферы, которая не оказывала на Юмию должного действия, плюс к этому – десять шагов до чудом сохранившегося алтаря.

Девушка сделала шаг, чтобы подойти ближе, и в следующую секунду клинок просвистел в воздухе, разрубая надвое полетевший ей в голову предмет. На пол упали половинки уродливой рогатой маски с длинными, чуть загнутыми в стороны нижними клыками. От второй маски Орочи увернулась.

Широ не церемонилась. Укрытые оборванным алым пологом гротескные лица валились на пол от её рук и отшвыривались в сторону. Некоторые она примеряла на себя, а после, смеясь, выбрасывала.

Игралась.

– Нашла!!! – девочка сорвала со стены две маски – почти последние, к слову говоря – и спрыгнула на пол: до этого она без видимых затруднений держалась в воздухе, позабыв о человеческой личине. При ближайшем рассмотрении маски слегка отличались – у одной были чёрные зубы.

– Что это?

Вместо ответа Широ протянула ей одну маску, чёрнозубую.

– Это тебе! – она прижала вторую маску к груди. – А это для Широ-чан.

Юмия провела кончиками пальцем по рогам и прикоснулась к вырезанной на переносице глубокой складке. С лица в руках на неё взирали глаза Бога Смерти.

Закатный свет мягко стелился по крышам по покатым крышам и прямым улицам, удлиняя тени и окрашивая деревню в алое золото. Шукаку любовался этим великолепием и хотел зевнуть, но не получалось, так как чем темнее становилось, тем дальше уходил преследующий его весь день сон. Но так как парень твёрдо решил, что сегодня будет спать, то он, не растрачиваясь на лишние движения, сидел на подоконнике ногами наружу в некоем трансе.

Шио что-то крикнула ему, но тануки, не разобрав, опомнился слишком поздно: девушка уже куда-то ушла. Пожав плечами, тануки вновь привалился к косяку.

Юмия появилась из самой тёмной части сада, словно призрак и, выпрямившись, запрокинула голову к верху.

– Где тебя носило?! – крикнул Шукаку; он был на втором этаже.

Девушка неопределённо пожала плечами.

– Скажи Шио, что я вернулась.

– Ладно! – она кивнула, парень махнул рукой.

Орочи растворилась в ранних сумерках – тануки и не заметил, когда они настолько сгустились. Бросив последний взгляд на Коноху, Шукаку слез с насиженного места.