Он помолчал немного, а затем добавил:

— Пожалуйста, оставь меня.

Василевски не стал настаивать и, вздохнув, ушёл. Несмотря на такую реакцию друга, он знал, что со временем он всё поймёт, и не жалел о сказанном.

Он был прав. Со стороны могло показаться, что Йену была безразлична Нина. Нет, конечно, это было не так! Он благодарил Бога за то, что она осталась жива и боялся подумать о том, что было бы с ним, если бы слова Пола оказались реальностью. Но боль от потери ребёнка была сильнее его, это выбило землю у него из-под ног, и ему действительно было нужно время, чтобы оправиться и стать для Нины опорой. Но где-то в глубине души он знал: он станет. Обязательно станет.

В эту ночь Йен не уезжал домой и ночевал в больнице, боясь отходить от реанимации, будто бы охраняя Нину и боясь, что, если он уйдёт, то с ней может случиться непоправимое. Он не сомкнул глаз ни на минуту, раз за разом прокручивал у себя в голове разговор с Полом и старался найти в себе силы, чтобы продолжить путь.

Как и говорил врач, болгарку уже ранним утром перевели в отделение интенсивной терапии, и теперь Сомерхолдеру можно было зайти к ней.

Когда он переступил порог палаты, то увидел, что Нина была уже в сознании и не спала. Она выглядела совершенно измотанной, бледной и такой хрупкой, что Йену хотелось прижать её к себе и больше никогда не отпускать, стать её щитом от ударов судьбы.

— Йен… — услышал он очень слабый, но такой родной голос и почувствовал, как по телу пробежали мурашки.

Вот она, его маленькая девочка… Она так отчаянно хваталась за жизнь, и она не подвела его… Она всё вынесла и сейчас была рядом с ним, полностью ослабленная, бледная, но живая.

И именно в этот момент, присев к ней на кушетку и сжав её холодные тонкие пальцы, а затем приложив её ладонь к губам, пытаясь согреть её своим теплом, он понял, насколько сильно его сердце привязано к этой девушке. Кажется, мысли о гибели ребёнка на мгновение отходили на второй план, когда он смотрел в её шоколадно-карие глаза.

Пол был прав. Только она была его лекарством.

— Я здесь, малыш, я рядом, — произнёс он. — Как ты?

— Сильно болит голова, — проговорила она. — Сколько я здесь провела?

В этот момент её рука непроизвольно дёрнулась к животу.

— Наш сын… — пролепетала она. — С ним ведь всё хорошо?

В её словах звучала такая надежда, что предательский ком встал в горле, и Сомерхолдер изо всех сил старался не заплакать.

— Нина, — прошептал он. — Пожалуйста…

Болгарка почувствовала дрожь в его голосе, и в какую-то секунду в её сознании, словно вспышка молнии, промелькнули те страшные мгновения автокатастрофы.

— Йен, скажи, что с ним? — в её глазах стояли слёзы, и Сомерхолдеру казалось, что в его сердце один за другим кто-то вонзает острые кинжалы.

— Врачам не удалось его спасти.

Пять слов, о которые в эту минуту разбился мир Нины.

Жадно хватая ртом воздух, она попыталась приподняться на локтях, но была ещё слишком слаба для этого. Йен поддержал её за плечи, и в следующее мгновение услышав её крик, прижал сильнее к себе.

— Боже, нет! Пожалуйста!

Сомерхолдер обнимал девушку, прижимался губами к её щеке и ощущал привкус её солёных слёз, которые смешивались с его собственными — сдерживать их он был уже не в силах.

Больше они не могли сказать друг другу ни слова.

За те восемь лет, что они были друг с другом, они вместе смеялись, мечтали, просто молчали.

В этот день они впервые вместе плакали.

Говорят, что, когда два человека плачут вместе, они понимают, как они любят друг друга. На самом деле, то, что чувствуют люди в такие моменты, гораздо сильнее. Они становятся неделимым целым, обнажая друг перед другом свои души и доверяя друг другу залечить свою боль. Это не любовь. Это что-то выше.

====== Глава 56 ======

Soundtrack: Westlife — Soledad

В жизни бывают такие моменты, когда человек осознаёт, насколько он на самом деле слаб. Причины у каждого свои: предательства близких людей, разочарование в своём идеале, ошибка, которую себе уже никогда не простишь и воспоминания о которой будут день за днём съедать душу, подобно яду, — всё это может стать кинжалами, которые кто-то один за другим вонзает тебе прямо в спину, когда такого удара совсем не ждёшь, и согнуться под ним может даже сильный духом человек. Тогда начинает казаться, что ты совсем один в мире, который против тебя, опускаются руки и ты начинаешь постепенно упускать из виду некий ориентир, который держит на плаву, — смысл жизни, если хотите. И порой бывает очень сложно найти путь к себе и, поняв, что в этом мире не всё раскрашено тёмно-серыми красками, вновь увидеть в нём что-то прекрасное.

Йен не мог назвать себя слабым человеком, а точнее — в его жизни ещё не происходило чего-то такого, что могло бы ярко показать его слабые места. Даже если на мгновение в какое-то трудное для него время ему могло показаться, что это конец и что подняться он не сможет, рядом с ним всегда оказывались люди, которые вселяли в него веру в себя и помогали найти в себе силы, чтобы двигаться дальше.

Только сейчас Йен осознавал, что в одночасье стал слабым и абсолютно безоружным перед всем тем, что происходило в его жизни. В нём самом в один момент остановилась жизнь, оставив лишь его внешнюю оболочку. В сердце же не было ничего, кроме боли, с которой, ему казалось, он стал единым целым.