– Нет, - он покачал головой и с сожалением вытащил свою ладонь из объятий ее ладошки.
– Тебе нельзя меня любить. Пожалуйста, Эми. Мы… нам лучше больше не общаться. Прости.

Он видел, как глаза Эми наполняются слезами. Как дрожит нижняя губа, и трясутся руки. Как бледнеет лицо.

– Что ты такое говоришь?
– прошептала она одними губами.
– Римус. Прошу тебя. Это неправда. Ты не можешь так поступить со мной.

Не мог. Но должен был.

– Так будет лучше, поверь, - произнес он с болью в голосе и развернулся, чтобы уйти, но Эми схватила его за руку и развернула к себе. По щекам ее сбегали слезы, и сердце Римуса от этого сжалось. Он не желал ей боли. Но уж пусть лучше она ненавидит его, чем боится.

– Объясни мне!
– всхлипнула девушка, с силой сжимая его кисть.
– Скажи мне немедленно! Если ты оставляешь меня, то хотя бы ответь, почему? Что я сделала не так?

В сердце Римуса словно вонзили еще один кинжал. Виноват лишь он, он бросает Эми, а она ищет причины в себе. В памяти всплыл недавний разговор с Джейн, лучшей подругой, ставшей куда мудрее после смерти семьи. Она убеждала, что он должен сказать правду. Но он боялся. Если в глазах Эми появится страх или презрение, как сможет он жить и учиться дальше?

Римус уже решил, что не станет ничего объяснять. Но стоило ему взглянуть в лицо Эми, в ее отчаянные бирюзовые глаза, как вся решимость пропала. Нет, все-таки он не мог. Он не Сириус, способный сохранять хладнокровие и причинять боль.

– Я… - Люпин прокашлялся, - я не тот, кем кажусь. Тебе опасно находится со мной.

Эми молчала, жадно слушая его. И голос Джейн в голове кричал: «Скажи, скажи, скажи»… Но это так сложно, произнести вслух свой самый большой секрет.

– Я оборотень.

Сказал. Пальцы Эми, державшие его руку, разжались, и девушка отступила на шаг, пораженно глядя мокрыми округлившимися глазами. Это конец. Лунатик зажмурился в страхе. Зачем, зачем он признался? Дурак, какой же дурак!

В наступившей тишине ему показалось, что он остался один с разбитым сердцем. Что Эми убежала в ужасе. Но спустя мгновенье ее тонкие руки обвили его шею, а горячее дыхание замерло на щеке.

– Римус, - шептала Эми, - мой милый Римус. Почему же ты не сказал мне раньше?

– Я… - парень все еще не решался открыть глаза, - я боялся напугать тебя.

– Да, - согласилась девушка.
– И даже после того, что я рассказала о своем отце.

– Даже да.

Римус, наконец, открыл глаза. Эми стояла близко-близко и обнимала его. Слезы все еще блестели в ее глазах и на щеках, но теперь она слегка улыбалась.

– Я сказал тебе правду, - словно гора упала с плеч Люпина. Он больше не врал ей и не боялся ее реакции. Она не презирала и не ненавидела его за то, кем он являлся.
– Но это ничего не меняет. Нам лучше не дружить больше.

Эми разжала руки. Личико ее искривилось в непонимании.

– Почему?
– только и спросила она. Лунатик тяжело вздохнул. Он должен сделать это.

– Я чудовище. Общество не принимает таких, как я. И ты не должна с этим жить. Это опасно. И безрассудно.

– И пусть! Я не боюсь, и мне нет дела до мнений общества.

– Я знаю,- Римус взял ее ладошки в свои. В последний раз.
– Наверное, поэтому я и люблю тебя.

Он удивился еще больше тому, как просто сам сказал эти слова. Не признавшись в том, что он оборотень, он бы никогда не сумел их произнести. Но теперь откровения легко шли из его обнаженной перед Эми души. Если правда, то до конца.

Эми подняла брови, глядя на парня. Пожалуй, никто и никогда еще не смотрел на Римуса с такой нежностью.

– Но мы все равно не можем быть вместе. Красавица и чудовище, - Лунатик невесело хмыкнул.
– Прости.

– Нет!
– внезапно выпалила Эми, и по лицу ее прошла волна гнева.
– Почему ты решаешь за меня? Кто дал тебе такое право? Ты не можешь так поступить со мной. Нет, не ты. Мой отец уже поступил так со мной. И что, думаешь, я стала счастливей, потеряв его? Мне нужна любовь, а не безопасность. Слышишь? И я не позволю тебе сделать то же самое. Не после отца.

И внезапно Эми вырвала ладошки и кулачками толкнула его в грудь. Совсем не больно. Скорее, в отчаянии и истерике. А потом еще и еще. Римус не делал попыток защититься, позволяя девушке бить себя. Быть может, так им обоим становилось легче.

– Ты, дурак, - выдыхала при каждом ударе Эми со слезами в голосе, - я люблю тебя! Люблю, люблю, люблю…

Наконец, она выдохлась и упала бы, но Люпин подставил руки и вовремя ее подхватил. Он мягко прижал девушку к себе, как хрупкий цветок. И Эми уткнулась в его грудь.