– Ты не понимаешь, - очень серьезным голосом ответила Мелисента, - это же такая ответственность…

Фьялар от смеха чуть не уронил рюмку.

– Девочка права, Делия. Дважды. Это большая ответственность, и ты этого не понимаешь.

– Пусть сначала сама попробует яичницу из шести яиц с беконом поджарить, а потом меня учит, в чем состоит супружеский долг, - обиженно заявила Делия.

– А это обязательно? – с тревогой в голосе спросила Мелисента и посмотрела на Войцеха.
– Я научусь.

– Вообще-то, я не ем яичницу, - напомнил Войцех.

– Фьялар, - озабоченно спросил Диззи, - я надеюсь, это единственная часть супружеского долга, которую вы с Делией намерены на меня переложить?

– А еще борщ с пампушками, жаркое в горшочке, пироги с капустой, грибы в сметане и домашняя сливовица, - вспомнил волчье гостеприимство Фьялар.

– Тут мы имеем образец гнома, неудовлетворенного желудочно, - хмыкнул Войцех, - мне это вряд ли грозит.

– Смотри, не лопни от полного удовлетворения, - отпарировала Делия, единственная, впрочем, кому удалось полностью проследить за мыслью Шемета.

– Художник должен быть голодным, босс, - назидательно произнес Диззи, - я об этом начну заботиться, как только мы вернемся в Нью-Йорк.

– К нам это тоже относится? – с притворной угрозой в голосе спросил Рамо, а Хоакин показательно лязгнул клыками.

– Ладно, - примирительно ответил Диззи, - возможно, это касается только живописи.

Улыбка с лица Фьялара исчезла, и он озабоченно потянул Шемета к себе, чтобы вопрос не достиг общего слуха.

– Ты когда в последний раз кормился?

– Не помню. Кажется, дня три назад. А что? Я не голоден.

– Это странно, - ответил Фьялар, - очень. Думаю, нам стоит до отъезда повидаться с Ребеккой, если у кого и есть ответы, то у нее.

– Нам все равно стоит выяснить, что мы оставляем за спиной, - шепнул Войцех, - с утра надо ехать, в любом случае. Иначе график сорвем. Так что два часа на веселье, и включай телефон.

Фьялар кивнул и налил себе еще рюмку.

Разговор снова потек рекой, то сливаясь в общее русло, то распадаясь на мелкие звенящие смехом ручейки.

Делия и Бранка зажали Мелисенту в углу, вполголоса о чем-то беседуя. Мелисента говорила тихо, но убежденно, Делия делала страшные удивленные глаза, а Бранка прыскала в кулак, довольная тем, что задуманная на пару с дроу провокация удалась.

– По-моему, она хвастается, - заметил Норвик, - Шемет, гордись.

– У девчонок что, других тем не бывает? – недовольно спросил Войцех.

– Не скромничай, - усмехнулся Фьялар, - тебя только слепой не разглядел, нудист троллий. Ей есть, чем похвастать.

– Забавно, что девушки об этом больше нас знают, - заметил Норвик.

– Меряться не пойдем, - хмыкнул Фьялар, - кому интересно, может у них спросить.

– Здесь фирр для чистоты эксперимента не хватает, - Войцех пихнул Норвика в бок, - и Диззи еще не попал в списки конкурсантов.

– Думаешь, ему светит? – с сомнением спросил Норвик.

– Не знаю, светит ли. Но горит, это точно, - расхохотался Фьялар, - вон как глазами сверкает в ее сторону.

Войцех отправился выручать Мелисенту, а Диззи, воспользовавшись этим, подкатил к Бранке. Его идея о лучшем способе понравиться девушке состояла в том, что сначала он доводил ее чуть не до перекидывания в боевую форму своими шуточками, а потом недоуменно хлопал глазами и по-младенчески невинно улыбался, вызывая ее смех. Насколько это приближало его к цели, оставалось только догадываться. Меньше всех на этот вопрос могла бы ответить сама Бранка. С Диззи было легко и весело, но девушка привыкла к тому, что мужчина должен быть серьезен и основателен, как ее отец, и к тому же за мальчишескими выходками Диззи ей виделась безответственность и ненадежность, символом которой выступал пресловутый и неизменный джойнт. Она даже не пила ничего, крепче пива, а уж мысль о наполняющем легкие и туманящем мозги дыме и вовсе была ей неприятна. Но пока она смеялась, а Диззи, похоже, ничего другого и не было нужно.

Фьялар, предоставленный на несколько минут самому себе, наблюдал за увлеченными разговором Паулем и Сэмюэлем. Вампир явно стремился заслужить одобрение гуля, неторопливо и основательно излагая ему свою точку зрения на современную музыку, а Пауль удовлетворенно кивал и ободряюще похлопывал Сэмюэля по руке. Впрочем, только их «сверхъестественное» состояние могло вызвать удивление таким распределением ролей. Никаких намеков на то, в чем высказал уверенность Войцех, Фьялару обнаружить не удалось. С другой стороны, отношения журналистов, похоже, ни для кого не были тайной, и упоминались между делом, как неоспоримый факт. Фьялара они сами по себе волновали мало, но любопытство по поводу того, откуда такие отношения вообще берутся, у него было, хоть и не особо жгучее.

Поэтому, улучив момент, когда Сэмюэль подошел к Норвику за уточнением темы следующей статьи, гном подсел к Паулю.

– Если не хочешь, не отвечай, - сказал он, наливая водки себе и гулю, - но у меня есть вопрос.

Пауль поглядел на гнома, чокнулся с ним, отставил нетронутую рюмку и улыбнулся.

– Кажется, догадываюсь какой. Не проблема, отвечу.

– Почему Сэмюэль?

Пауль задумался. Закурил сигарету, затянулся. Фьялар терпеливо ждал, пока он заговорит.

– Скажи мне, Фьялар, - с легкой усмешкой спросил гуль, - кто твой лучший друг?