— Если вы не против умереть, — резко сказал Северус, — почему бы не предоставить это Драко?

— Душа мальчика еще не настолько повреждена, — сказал Альбус. — Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня.

— А моя душа, Дамблдор? Моя?

— Только вам известно, потерпит ли ваша душа ущерб от того, что вы поможете старику избавиться от боли и унижения, — ответил Альбус. — Я прошу вас об этой великой услуге, Северус, потому что моя смерть — такое же решенное дело, как то, что «Пушки Педдл» займут в этом сезоне последнее место в лиге. Признаюсь, я предпочел бы быстрый, безболезненный конец долгим мукам, которые мне предстоят, если будет задействован, например, Сивый. Я слышал, Волан-де-Морт его завербовал? Или наша милая Беллатриса, которая любит поиграть с мышкой, прежде чем ее съесть.

Он говорил легким тоном, но его синие глаза пронизывали меня насквозь, словно душа собеседника была видна ему как на ладони.

Я коротко кивнула. На лице отца выразилось удовлетворение.

— Спасибо, Северус…

Многих часто терзают сомнения, насколько тебе дорого то, что ты имеешь. Кому-то проще потерять все, чтобы понять, насколько ему было это дорого. Главное ценить то, что у нас есть здесь и сейчас.

Я благодарена за страх, потому что впервые в жизни боюсь, что человек, который рядом со мной, может меня покинуть.

— Адрианна, — позвал меня отец. — Пообещай мне, что ты не станешь ничего предпринимать.

Я медленно обернулась и взглянула на отца с таким выражением, словно не верила своим ушам.

— Ты считаешь, что я смогу смотреть на это спокойно? Ты мой отец!

— Пообещай мне, — повторил он. — Это моя последняя просьба.

Порой жизнь задаёт нам вопросы, только ответив на которые, мы можем двигаться дальше. Готовы ли вы ради будущего не торопить настоящее? Способны ли перешагнуть через свою гордость ради близких людей?

— Я обещаю тебе, — нехотя ответила я. — Ты либо безумец, либо гений.

— Это две крайности одной и той же сущности, дорогая моя.

Я направилась к двери в тот момент, когда он окликнул меня:

— А куда это ты?

— В запой, хочешь со мной?

— Нет, спасибо. Никогда там не был.

— Зря, прекрасное место. — И закрыла за собой дверь.

Всегда, когда у меня было нелегко на душе, я вспоминала своего дедушку и бабушку, их дом на окраине Лондона. Там так тихо, мирно и спокойно…

Какой-то стопор в сознании тормозил мои мысли, и я пыталась встряхнуться. Это единственное место, которое мне небезразлично, единственное место, где небезразличны ко мне.

Слишком быстро весь мир перевернулся в моих глазах. За несколько часов.

Я еще не успела переварить то, что сказал Альбус. Я схватила голову руками, как будто пытаясь удержать расползающиеся, как тараканы, мысли. Я не могла одновременно думать обо всем сразу. Нужно было сконцентрироваться на чем-то одном.

Но надо продолжать жизнь с того, на чем я вчера остановилась, и с болью осознала, что обречена непрерывно тратить силы, вертясь все в том же утомительном кругу привычных стереотипных занятий. Иногда в эти минуты я испытывала страстное желание, открыв глаза, увидеть новый мир, преобразившийся за ночь, мне на радость, мир, в котором все приняло новые формы и оделось живыми, светлыми красками, мир, полный перемен и новых тайн, мир, где прошлому нет места или отведено место весьма скромное, и если это прошлое еще живо, то, во всяком случае, не в виде обязательств или сожалений, ибо даже в воспоминании о счастье есть своя горечь, а память о минувших наслаждениях причиняет боль.

Бессонные ночи стали сказываться. Напряжение прорезало маленькие вертикальные морщинки между бровей. Я стала совсем другой. Вела себя очень пристойно, но была какой-то рассеянной. Не было уже той красивой обольстительницы. Я была озабочена лишь одним.

Как говорят, у раненных женщин взгляд смелый, проникновенный. В глазах стальной блеск, который вырабатываешь годами, а потом изо всех сил пытаешься сохранить. Только бы не размякнуть — непозволительная роскошь сейчас для меня.

На пути к мечте я не раз разочаровывалась в своей силе. Отчаяние толкало на поступки, за которые впоследствии становилось стыдно. Отчаяние толкало на глупые безумства, о которых сейчас стараюсь не вспоминать. Побег туда, где тьма поглощает свет. Поиск души, затерявшейся среди обид, боли, вопросов без ответов. Думала, что в отчаянии я разыщу себя. Заблуждалась… Изменить пережитое невозможно, лучше принять его со словами: «Это было…» Отпустить прошлое — значит суметь сказать вслух «всё прошло».

Я не хочу заглядывать в будущее, не собираюсь избегать грядущих ошибок. Мы не в силах изменить судьбу. Но это не значит, что нужно опускать руки, плывя по течению. Нам дана возможность немного подкорректировать ход судьбы, и эту возможность надо обязательно использовать…

В очередной раз я и отец прогуливались в сумерках по опустевшей территории замка.

Я заметила, что мы очень часто стали проводить время вместе, ведь мы оба понимали, что каждый день может быть последним.

— Когда ты понял, что любишь мою маму? — спросила я отца.

— Адрианна, твоя мама преподнесла мне удивительный подарок. Она подарила мне тебя, — ответил он.

— Я не любила его или не знала, что любила. Я любила другого человека. А сейчас, когда я поняла, что я люблю Северуса, он не любит меня больше. Так он сказал. Но я не верю, что это правда, отец, это не может быть правдой.

— Позволь мне откровенно тебе сказать…

С безграничным терпением Альбус распутывал клубок моей истории.

— Есть что-то… странное между вами, — проговорила он, на лбу, над взволнованными глазами, пролегли морщины. — Северус смотрит на тебя так… словно оберегает. Будто собирается закрыть тебя своим телом от заклинания или ещё от какой-нибудь опасности…