Я пришла, другой ответ не жди.

Если ты на самом деле хочешь

Быть со мной, то просто помолчи.

Свей мне объятия крепкие, чтоб даже ветер стих,

Все сны мои рассветные я подарю за них.

Ты унизил любовь, как прогнал её прочь, потом,

Что ж, гордость я потеряла, больше не найду.

Пусть говорят, дважды в реку не входят, а я войду.

Знал бы ты, как беспощадны ночи,

Знал бы ты, как бесполезны дни,

Если ты на самом деле хочешь

Быть со мной, то просто обмани.

Не могу я любить тихо. Не могу сдерживать то, что вырывается из меня сумасшедшими ударами сердца. Каждую минуту мысли о Северусе текут широкими потоками, а чувства громоздятся подобно горам в каком-то особом месте внутри, где начинается вдох.

Оказывается, мне надо было потерять все, чтобы понять, как я люблю Северуса; люблю, потому что он сильный и беспринципный, страстный и земной, как я.

Столько есть всего, о чём надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернёшь, надо думать о том, что ещё можно изменить.

Хорошо, когда рядом мужчина, когда можно прижаться к нему, почувствовать крепость его плеча и знать, что между мной и безмолвным ужасом, наползающим из мрака, есть он. Даже если он молчит и лишь неотрывно смотрит вперёд.

Но человек не может двигаться вперед, пока душу его разъедает боль воспоминаний.

И вот я пытаюсь разобраться, кем я была и кем стала. Я всегда верила в то, что больше всего мы обязаны заботиться о себе и наслаждаться полнотой жизни, но вместе с тем меня преследовало убеждение, что вся наша жизнь предначертана. Никто не знает, когда и что его ждет, и лишь время неумолимо уходит.

Все эти годы я в панике бежала вперед. Оглядываясь назад, я вижу, что не обрела в жизни ничего достойного, кроме своего отца и Северуса. И вот наступил день, когда я проснулась и поняла, что теряю людей, которых любила больше всех на свете. Только сейчас я стала осознавать, что мы не можем жить отдельно от мира, который нас окружает, в нежелании сопротивляться ни судьбе, ни фатализму, но лишь признавая собственные слабости. Северус был прав, сказав, что я эгоистичная девчонка.

Мне подумалось, что если время упущено или тебе в чем-то очень долго было отказано, то потом это наступает уже слишком поздно, даже если отвоевано большими усилиями и принесло большую радость. А может, «слишком поздно» вообще не бывает, а бывает только просто «поздно» и, может быть, впрямь «лучше поздно, чем никогда»? Не знаю.

В очередной раз шел дождь. Я осмотрелась, пытаясь сориентироваться, а затем быстрыми легкими шагами двинулась прочь, шелестя плащом по траве.

В темноте виднелись через дорогу унылые ряды полуразвалившихся кирпичных домов с тусклыми слепыми окнами.

— Он живет здесь? — спросила я себя с презрением. — Здесь? В этом магловском районе? Должно быть, хорошее прикрытие…

— Не делай этого, Адрианна, — прошептала я. — Ему на тебя все равно… Но может, ты… ошибаешься, — выговорила, задыхаясь, я и оглянулась. — В лучшем случае выставит за дверь.

О какой гордости может идти речь, когда сдержанность в выражении своих чувств сплошь и рядом приводит к краху?!

Я забиралась все глубже в лабиринт нежилых кирпичных домов. Наконец я дошла до переулка под названием Паучий тупик; фабричная труба высилась над ним, словно кто-то огромный укоризненно грозил пальцем. Легкие шаги эхом отдавались на булыжной мостовой. Пройдя мимо разбитых и заколоченных досками окон, я, наконец, остановилась у последнего дома, где на первом этаже между занавесками пробивался слабый свет.

Шумно выдохнув, я постучала в дверь.

Мы создали обстоятельства, заложниками которых оказались сами. С другой стороны, в любых обстоятельствах нужно сохранять верность себе. И пока у меня есть возможность совершать поступки — я должна действовать. Ошибка совершена, и надо её исправлять, даже если кажется, что время упущено и шансов уже нет. Надо попытаться…

Через несколько секунд в доме послышалось какое-то движение, и дверь чуть-чуть приоткрылась. Через щель на меня смотрел человек; длинные черные волосы обрамляли желтовато-бледное лицо с черными глазами.

Я откинула с головы капюшон так, чтобы было видно лицо.

— Анри, — Северус открыл дверь пошире. — Каким ветром занесло тебя в Паучий тупик? Что такая девушка забыла в этой грязной дыре?

— Ты позволишь войти?

— Ко мне?

— Да, я вся вымокла, — уточнила я и смахнула с лица капли дождя.

— Похоже на дождь, — спокойно сказал Северус и осмотрелся.

— Так что, могу я войти? —поинтересовалась я. — Или даже на порог не пустишь?

— На пороге ты уже стоишь, причем лицом не в ту сторону!