— Ты знаешь, куда пропали наши люди? — строго спрашивает меня лидер.

— Точно не знаю, — поглощенный мыслью о том, где Зейн мог достать мою ДНК и когда… Стакан… Я тогда потерял много крови… Неужели… — Но предположу, что с помощью находящегося на станции генератора, они расширили величину портала и ваши люди переместились на станцию. Там им промоют мозги, сделают послушными куклами и пошлют против вас же. Это вопрос очень непродолжительного времени.

— Вот это просто ох*енные новости. И че, бл*, нам теперь делать? — рявкнул Алекс, а я лихорадочно пытаюсь сообразить, как нам выбраться из всей этой х*еты. Хм, портал я открыл, кровь свою отдал, чем я еще могу помочь свои братьям безупречным, бл*дь?! Черт, ну надо же так подставиться, и Мартин никак не предупредил… Или я не там искал?

— Я должен сам туда идти. Возможно, с небольшим отрядом, но лучше если народу будет как можно меньше…

— Риз, что ты задумал? — Люси спросила это таким мягким голосом, в то же время полным тревоги, что мне стоило немалых усилий спрятать горячий и откровенный взгляд.

— Я это начал, я это и должен закончить. Хорроры слышат человеческие мысли, ментальную сущность человека иными словами. Если люди умеют ставить блоки и контролировать мысли, как безупречные, они не почувствуют и не нападут. Те самые приборы, один из которых Люси нашла и везла на полигоны для изучения, это прототипы. Они изучали вас, как можно воздействовать на людей, это игрушки безупречных. Их задача, чтобы максимальное количество ваших людей так или иначе погибло, желательно от рук своих же.

— Почему они хотят уничтожить нас?

— Они хотят жить здесь. На земле. На Филде, как они называют эту планету. Жить на станции все равно что в могиле, там нет воздуха, нет еды, воды. Все что мы получаем там, искусственно, как и сами люди. Но все знают, что есть «Поле», где все это можно взять не напрягаясь. Той ядерной угрозы, которой испугались безупречные покидая планету, так и не было. Их обманули. И теперь они хотят отомстить и вернуться, чтобы жить здесь полноправными хозяевами. Они не хотят договариваться, потому что считают, что не могут жить с вами в симбиозе. Вас невозможно контролировать или подчинить, все равно, какие бы они ни создавали сыворотки и приборы, найдутся люди, которые будут бороться за свою свободу. Поэтому решение в пользу уничтожения всего населения скорее всего будет принято.

— Я хочу, чтобы ты подробно, — тихо проговорил Эрик, расставляя акценты и сверля меня тяжелым взглядом, — рассказал абсолютно все, что касается этих ублюдков. Они у меня уже вот в каких печенках! — заорал лидер, показывая почему-то себе на горло. — Я заеб*лся терять людей, заеб*лся драться х*й знает с чем, и я хочу пустить этих уеб*нов всех под нож, потому что они выеб*ли мне все мозги! — мощный кулак опускается на столешницу, а лидер дышит тяжело, и его шрам на лице выделяется резко багровым, будто из него сейчас хлынет кровь.

— Да, а если ты вздумаешь предать нас, — вставляет Алекс не менее грозным голосом, — я лично тебя четвертую…

— И не посмотришь на то, что он меня спас, уже заеб*лась считать сколько раз? — прищурившись, едва слышно проговорила Люси, разглядывая брата. — Ясненько, так я и знала. Урод ты, Алекс, и всегда таким был, хоть и люблю тебя больше всех!

Люси повернулась и успела сделать несколько шагов к двери, будто собирается уйти, когда Алекс в два шага настиг ее и сграбастал единственной рукой.

— Ну ладно тебе, Кноп, чего ты… — как-то растерянно и виновато тянет он, что совершенно не вяжется с его видом — мощный бородатый бесстрашный, возвышающийся над девушкой на добрый десяток дюймов, его слова и недоумение, потаенная и вместе с тем грубоватая нежность…

— Этот человек мне дорог, очень! — выкрикивает Люси, а в голосе отчего-то звенят слезы. Теперь пришла моя очередь изумляться, насколько я знаю, она всегда очень бойко отстаивает свои позиции. — Он спас меня, оберегал! Он жизнью рисковал не только чтобы доставить меня домой, но и чтобы помочь нам всем!

— Пока что он только наделал дел! — хмурится Алекс, поглядывая на меня. — Вот чего ты молчишь, а? Сказать нечего? — это уже мне, видимо.

— Мне есть что сказать, — отвечаю, прямо на него глядя. — Я проделал долгий путь, чтобы спасти город и Бесстрашие. Жизнь безупречных совсем не то, к чему хочется стремиться. Там, — показываю наверх, — настоящая тюрьма. Вырваться оттуда мечта всех живущих на станции. Но они не хотят жить в мире. Не хотят жить вместе с вами. И их ничто не остановит. У них есть средства, чтобы стереть этот город так, будто его не существовало, однако есть одно «но». Стирая города, они не смогут быстро отстроить их и возобновить цивильные условия проживания.

— То есть ты хочешь сказать, что они хотят просто выдворить нас отсюда, а самим устроиться на всем готовом?

— Ну если проще говоря, то да. Они хотят жить тут, но без вас. Или так, чтобы вы исполняли роль обслуги, а они занимались тем чем и привыкли — развитием науки и техники до совершенствования. Домате считают всех, кто не поддается кибернетической истерии – генетическим мусором, потенциал которой максимум — это обслуживание несложных механизмов. И даже не смотря на то, что время показало несостоятельность этой идеи, существуют фанатики, которые от нее не отступятся. Мой отец всегда считал, что безупречные и просто люди, это одно и то же. Что мы ничем не отличаемся, кроме того, что постчеловечество изуродовало не только свои тела, доводя их до совершенства, но и психику. Через 200 лет это стало понятно.