Если не что? Призрак снова оскалил зубы, и Джону пришлось загнать его внутрь. Ты предупредила их?

Мелисандра продолжала смотреть ему в глаза, и ему открылась вся правда. Призрак напрягся, отчаянно желая прыгнуть, и Джон не так уж и хотел останавливать его. Ты не сказала им. Как ты могла промолчать?

– Потому что, - Мелисандра скользнула ближе. От нее даже пахло красным, как от раскаленной жаровни, – не имеет смысла говорить им, если ты не захочешь их спасти. А ты можешь сделать это, Джон. Ты можешь принести жертву.

Жертву? Большую, чем эту? Джон вскинул голову, принадлежащую Призраку, в попытке выразить насмешливое сомнение без помощи бровей. Когда красная женщина начинала вещать в таком духе, это не сулило ничего хорошего. Но он заперт в ледяной ловушке и никак не может противоречить ей или доказать, что она лжет. Если она лжет. Могу ли я пойти на риск?

– Ты должен отдать себя Рглору.
– Голос Мелисандры перешел в напев. – Ты должен дойти до конца пути, на который ступил. Я знаю, у тебя хватит сил, лорд Сноу. Один человек может изменить ход битвы. Только ты, ради жизней всех, кого знаешь и любишь. Довольно с тебя потерь.

Помимо воли, Джон увидел Арью, Робба и Игритт. А еще Сэма, Гренна, Пипа, Скорбного Эдда, Атласа, Вель и всех остальных. Они словно собрались вокруг него, как будто умоляя. А потом, один за другим, они исчезли.

Что же это? Все подозрения вырвались наружу. Джон чувствовал, как в затылке колотится страх. Она спасла меня лишь для того, чтобы принести в жертву. Она спасла меня, чтобы подарить Рглору, и просит меня предать огню все, что от меня осталось.

Но если это единственный путь спасти Стену… если принять слова Мелисандры за истину и поверить, что все будет так, как и должно быть… если он не хочет оставаться Призраком до конца своей загробной жизни…

Я не отступник. Не важно, что думают Боуэн Марш, Манс-налетчик, Янос Слинт или Аллисер Торне. Джон собирался исполнить свои обеты, даже если его собственное тело лежит в дюжине футов от него. Возможно, он никогда и не приходил в себя, и все это – лишь беспокойный лихорадочный сон. Возможно, он лежит во дворе на окровавленном снегу, и когда его сердце перестанет биться, наступит тьма. Тишина. Навсегда.

– Это не сон, лорд Сноу, - промолвила Мелисандра. – Но все скоро закончится, если ты действительно этого желаешь.

Джон отступил, внезапно испугавшись того, что может случиться. В лице Мелисандры не было ни намека на шутку или легкомыслие. Она посмотрела на него не мигая и протянула руку.

К его удивлению, Призрак пошел к ней. Словно зачарованный, белый волк приблизился к красной женщине и склонил голову.

Мелисандра погладила его шерсть, сначала одной рукой, потом другой. Ее пальцы обжигали, ее волосы рассыпались длинными алыми волнами. Она прошептала молитву, а может, призыв, а может, заклинание на языке, которого он не знал. Потом она сжала кулак, а когда разжала его, в ладони оказался нож из какого-то необычного темного камня, украшенный рунами, которые дымились, словно развалины Валирии.

Призрака охватил ужас. Все разумные доводы, заботливо выстроенные Джоном, испарились, и он понял, что его сейчас швырнут обратно в иссиня-черную тьму, в лихорадочные видения, и это возвращение будет вдвое опаснее и ненадежнее – если оно вообще возможно. У него мелькнула смутная мысль, что Мелисандра ни слова не сказала о воскрешении.

Колдовство утратило силу, и он отпрянул назад. Он встал на задние лапы, царапая неподатливый лед. Джон Сноу, Дважды Убитый. Ничего себе эпитафия.

– Успокойся, - приказала Мелисандра. Его взор застлала горячая алая мгла. По необъяснимой причине лед стал слишком горячим, и он отшатнулся от него.

– Есть одна история, - сказала она, - про кузнеца, меч и любимую жену. Я тебе ее рассказывала. Только смертью можно заплатить за жизнь. Только жертвой можно породить победу. Только свет может сдержать тьму.

«Азор Ахаи, - мелькнула мысль.– Пламя и кровь».

– Подумай о сестре, которая здесь, - сказала Мелисандра. – Подумай о братьях, которые далеко. Подумай о том, что знаешь сам, что ты увидел во тьме за Стеной. Поверь. И сгори.

Он все же попытался убежать, но она крепко держала его за шкирку. Волк и женщина боролись, красные глаза смотрели в красные глаза, одна с ножом, другой с когтями. Лед растаял от жара. Снаружи, где-то очень далеко, Атлас кричал: «Джон! Джон! ДЖОН!»

Он почувствовал укус, сильный, мрачный и холодный, как снежная ночь. Призрак издал придушенный хриплый вой, когда украшенный рунами нож вонзился ему в сердце. Волк дернулся и упал, его бока опали. На льду застыла кровь.

«Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, - раздался голос, а другой голос прошептал: Убей мальчишку, и пусть родится мужчина».

И, согласившись с ними, он умер.

========== Теон ==========

Он лежал, дрожа от озноба, в углу башни. Постелью ему служила охапка колючей соломы, а старое грязное одеяло было единственной защитой от холода. Как хорошо, как замечательно. Уж лучше зарыться с головой в землю, чем оказаться снова подвешенным в цепях. Он и подумать не мог, что Вонючке удастся заслужить такую благодать. Но потом он вспомнил. Теон. Мое имя - Теон. Оно ни с чем не рифмуется, зато оно мое.