Сир Аддам покачал головой.

– Я не стану этого делать, - сказал он. – Должен вам сказать, что я не желаю Жиенне зла. Но если вы не пойдете со мной, мне придется искать помощи у других людей, которым нет дела до благополучия ни этой девушки, ни вашего дяди. – Он сделал шаг вперед. – Послушайте меня. Вы еще молоды, у вас вся жизнь впереди, и я не думаю, что вы хотите провести ее здесь. Если вы поможете нам в этом деле, Жиенна и все Семь Королевств будут в безопасности и вы больше не будете пленником.

Нашел-таки мое слабое место. Прежде чем Эдмар успел ответить, он уже знал, что согласится. Сир Аддам предложил единственное, что было ему нужно. Нет смысла угрожать отобрать то, что уже отобрали. Однажды я обрету свободу, смогу вернуться в Риверран, буду растить моих детей и жить с моей женой в моем собственном доме. Разумеется, это при условии, что сир Аддам сдержит слово, но Эдмар вынужден был признать, что Марбранд слеплен из гораздо лучшего теста, чем остальные.

Он изо всех сил постарался выглядеть незаинтересованным. Нельзя соглашаться слишком быстро. Нельзя дать ему понять, как сильно я хочу на свободу. Еще час назад Эдмар едва не прыгнул со стены, и теперь был ошеломлен нежданным поворотом судьбы.

– Даже не уверен, смогу ли я помочь. Я не знаю точно, куда они направились.

– Неужели? – спросил сир Аддам. – А я думаю, знаете.

========== Джорах ==========

На северном горизонте, плавясь в полуденной жаре, словно открытая рана, лежал Миэрин. Ступенчатые пирамиды переливались мерцающим светом, золотые купола Храма Благодати блестели, словно расплавленное золото. Даже коричневая вода Скахазадхана как будто превратилась в стекло и пахла дерьмом гораздо сильнее, чем раньше, но, похоже, этого никто не замечал. Юнкайский лагерь был усеян трупами, жертвами бледной кобылицы, и никому не было дела до того, чтобы их похоронить. Одичавшие собаки грызли заляпанные коричневым кости и другие более узнаваемые части тела. Трупная вонь стояла такая, что даже самый вонючий зубр бы не выдержал.

В шатре Бурого Бена Пламма пахло чуть получше. Младшие Сыновья пытались дышать через рот, и Джорах подумал, что нетрудно будет убедить братство наемников покинуть эту преисподнюю. Однако большой вопрос – что с ними станет, если они переметнутся обратно к Миэрину. Бурый Бен уже один раз предал Дейенерис, услышав, что она не может управлять драконами и не согласится выпустить их против юнкайцев. Да и сам Джорах, который каждую ночь не мог уснуть, вспоминая их с Дейенерис последний разговор, когда его измена была раскрыта, сильно сомневался, что королева с распростертыми объятиями примет его обратно.

Дени. Джорах думал о ней днем и ночью, и воспоминания жгли его сильнее, чем клеймо в виде демона, которое надсмотрщики Еззана зо Каггаза выжгли на его щеке. Я и раньше был страшным, так что нет смысла беспокоиться о внешности. Нет, не встретит она их с Пламмом ласковым словом, даже если допустить, что она вообще жива. Слухи, доносящиеся из Миэрина, изобиловали жуткими историями о том, как королева улетела на спине черного дракона – или упала, или сгорела, или была убита своим новым мужем, благородным Хиздаром зо Лораком, который все еще каким-то чудом удерживал власть в городе. От одной мысли о том, что этот самодовольный бритоголовый ублюдок строит из себя любящего мужа драконьей королевы, Джорах преисполнился желанием кого-нибудь прикончить. Лучше всего самого Хиздара.

Могучий рыцарь попытался сесть поудобнее. Пот стекал по спине, покрытой шрамами от кнута. Пока они с Бесом и девочкой-карлицей были собственностью Еззана зо Каггаза, его избивали сотни раз за то, что он сопротивлялся, и за эту же непокорность он заработал клеймо на щеке. Но когда он услышал, что его королева вновь вышла замуж, он утратил боевой дух, да и само желание жить. Его били до крови, до сырого мяса, а он ничего не чувствовал.

Глупо было думать, что она меня полюбит. Глупо было думать, что она примет меня обратно. В редкие минуты, когда ему удавалось думать рационально, Джорах пытался уговорить себя, что Дени заслуживает богатого, могущественного мужа, который даст ей армию, земли и мир. Не нужен ей нищий, оборванный, лишенный наследства, заклейменный бывший работорговец и шпион, который ничего не может предложить ей, кроме разве что ночного горшка. Только мою защиту. Мою верность. Мое сердце. Мою душу. Но зачем все это королеве? Даже если половина слухов правдива, Дейенерис еще до свадьбы с Хиздаром не спала одна, она утешалась с этим грязным синеволосым наемником. Нахарисом. Джорах хорошо помнил его. Когда он до него доберется, этот тирошиец пожалеет о том, что когда-либо прикасался к женщинам, кроме тех позолоченных на рукоятке его аракха.

С ним я разберусь. Даарио оставался в плену где-то здесь, в лагере, и если поискать, то его можно будет найти. Конечно, убить его будет деликатным делом, ведь юнкайские заложники еще находятся в Миэрине, но если спровоцировать город на открытую атаку, миэринцы, скорее всего, разобьют последние остатки юнкайского войска. Тогда и Младшие Сыновья спокойно смогут воссоединиться со своими бывшими нанимателями - если Дени, вернувшись, не велит отрубить им головы.

Вот только ложка дегтя в бочке меда: Джорах сильно сомневался, что король Хиздар захочет шевелиться ради беспутного капитана наемников, который трахал его жену. Нужно пробраться в Миэрин и выкрасть заложника получше, но мы не сможем попасть туда, пока юнкайцы не падут. А юнкайцы не падут, если мы не убедим миэринцев пойти в атаку, а это невозможно, пока мы не попадем в Миэрин. Этот замкнутый круг сводил Джораха с ума. В общем, остается только надеяться, что все они изойдут дерьмом раньше, чем нас поглотит призрак-трава.

Чтобы реализовать хотя бы часть плана, Джораху требовалась помощь людей, сидящих вокруг стола. И хуже всего было то, что никому из них он не мог доверять.

Они с Бурым Беном знали друг друга еще по тем временам, когда оба служили Дейенерис, но Джорах не забыл, что Бен пытался выкупить его на невольничьем рынке – к счастью, Еззан дал большую цену, - чтобы отрубить голову и поднести королеве в качестве свадебного дара. Думал ли Бен, что королева искренне обрадуется такому подарку, или просто хотел нанести последний удар, – Джорах не знал. Каспорио, заместитель Бена, и Чернильница, казначей отряда, больше склонялись к Тириону, у которого, по крайней мере, была возможность наобещать им несметные богатства, когда он (теоретически) станет лордом Бобрового Утеса. А что до самого Беса, то ему Джорах доверял меньше всего.