Эдмару не хотелось думать о политике, эти мысли причиняли ему боль. Только из-за Рослин, Жиенны и Черной Рыбы он еще не бросился со скалы. Если бы я не был таким трусом, давно бы уже прыгнул. Его титул лорда Риверрана уже ничего не значил, у него не было земель и вассалов, о которых он должен был бы заботиться. А у Рослин, скорее всего, будет мальчик – ведь именно такие шутки боги считают смешными. Тогда я больше не буду нужен Ланнистерам, и они придумают удобный способ от меня избавиться. Лучше уж покончить с этим на моих условиях.

В этой мысли была своя жутковатая прелесть. Эдмар встал, пересек двор, взобрался на крепостную стену и посмотрел вниз на скалистый берег. Головокружение и холодный воздух усиливали соблазн. Он точно сломает себе шею, а прилив смоет его тело в море – он будет лежать на дне, как и его покойные товарищи, кругом будут плавать рыбы, а русалки будут играть с его костями. Такая смерть достойна Талли. Нужно покончить со всем этим. И немедленно.

Эдмар перегнулся через крепостной зубец. Его рука соскользнула, и он инстинктивно подался назад. Горячая волна обожгла внутренности. Он снова посмотрел вниз, и перспектива самоубийства стала казаться ему еще более жуткой, чем раньше. Но нет, он должен это сделать. Жиенне и Черной Рыбе он все равно уже ничем не сможет помочь, а что до Рослин… скорее всего, она будет горевать. Конечно, жестоко превращать ее брак в фарс от начала до конца, но она заслуживает лучшей участи, чем находиться в заточении вместе с ним.

Эдмар сел на стену и перекинул ноги наружу. Все, что осталось сделать, это оттолкнуться, и все быстро закончится. Он невольно вспомнил о сестре Лизе, которую какой-то певец вышвырнул в Лунную Дверь. Долго было падать? Тебе было страшно? О чем ты думала, когда из облаков навстречу тебе вынырнула большая белая скала?

Эдмар закрыл глаза и произнес молитву Семерым, которую септоны обычно произносят у смертного одра: «Отец, рассуди по справедливости. Матерь, даруй милосердие. Воин, защити мою душу. Дева, верни мне утраченную чистоту. Кузнец, вознеси меня в летний чертог. Старица, отрежь нить моей судьбы и дай мне мудрость мертвых, которые знают ответы на вопросы живых. Неведомый…»

– Милорд? Милорд Эдмар?

Эдмар от удивления открыл глаза, не успев произнести последнюю строку молитвы – «Неведомый, укрой меня черными крылами, и пусть мой сон будет тихим и спокойным». Он повернулся и увидел встревоженную служанку, топчущуюся в дальнем конце двора. Недовольный, что его прервали в самый ответственный момент, он рявкнул:

– Ну что еще?

– Я… вы ведь спуститесь вниз? – Девушка с беспокойством взглянула на него. – К вам… к вам посетитель. Сир Аддам Марбранд, милорд.

Если уж Эдмару суждено пережить вторжение прихвостня Ланнистеров, то пусть уж это будет сир Аддам, чем кто-либо другой. Он всегда считал высокого медноволосого рыцаря храбрым, учтивым и честным, сдержанным по характеру и в поступках. Впрочем, когда речь идет о Ланнистерах, можно с тем же успехом утверждать, что одна шлюха более благочестива, чем другая. Ему не хотелось совершать смертельный прыжок на глазах у служанки, которая тут же растрезвонит об этом всему замку, поэтому он неохотно слез со стены и последовал за девушкой через двор. Покончить с собой я еще успею.

Когда он вместе со служанкой вернулся в свои покои, сир Аддам уже ждал его. Когда девушка вышла, рыцарь склонил голову.

– Лорд Эдмар, простите, что беспокою в столь ранний час…

– Ничего, - ответил Эдмар. – Я не спал. – По идее, я должен бы наорать на него. Сир Аддам не мог отвечать за унижения, связанные с заточением, но он оказался под рукой, и у него был меч. Плащ рыцаря был мокрым от снега, на длинных волосах таяли снежные хлопья, и это пробудило в Эдмаре подозрения. Вряд ли он вылез из теплой постели и проделал долгий путь без веской причины. Когда поисковые отряды, которыми командовал сир Аддам, не смогли найти Черную Рыбу, он предпочел вернуться в родовое гнездо в Эшмарк, чем на свой пост командующего Городской стражей Королевской Гавани (очевидно, он ненавидел эту службу всем сердцем, ведь Городская стража была известным гадюшником). От Эшмарка до Бобрового Утеса не один день пути; значит, сир Аддам приехал сюда не ради развлечения. Что-то не так. Сильно не так.

– Садитесь, прошу вас, - сказал сир Аддам. – Вы уже завтракали?

– Я не голоден. – Эдмар чувствовал, что еда ему сейчас в горло не полезет.

– Что ж, хорошо. – Сир Аддам опустился на сиденье у окна, но Эдмар остался стоять. Прошло несколько неловких секунд. Наконец сир Аддам понял, что Эдмар не собирается помочь ему начать разговор. – Милорд, - сказал он. – Пару недель назад я был в Крэге.

– В Крэге?

– Да. Как вам известно, Крэг находится недалеко от Эшмарка, а я с юности знаю Вестерлингов. Мне было тяжело узнать о том, что сир Рейнальд погиб на Красной Свадьбе, и что леди Жиенна скорбит по мужу – кем бы он ни был. Поэтому я решил, что будет прилично навестить их и узнать, оправились ли они после всех несчастий. Только вот…

– Что? – Эдмар начал понимать, куда клонит его собеседник. Никогда в жизни он так отчаянно не мечтал ошибиться в своей догадке.

– Только я обнаружил, - уклончиво сказал сир Аддам, - что скорбь леди Жиенны не настолько искренна, как я полагал. Нет, у меня не было причин сомневаться, что она оплакивает Молодого Волка. У нее нежное сердце. Когда Джейме встретил эту девушку в Риверране и приказал отправить ее к отцу в Крэг, я уже уехал на поиски вашего дяди. А недавно я ее увидел, и у меня появилась причина подозревать неладное.