— Посмотрите-ка, просто герой, — улыбнулась ему Лили, быстро и щедро поливая рану.

Рана с противным хрустом стянулась, и Сириус опал на сидение, тяжело и часто вздыхая.

— Больно? — сочувственно поморщилась Алиса.

— Щекотно! — пробурчал он, отстраняя руку Лили с салфеткой, когда она попыталась стереть кровь. — Дальше я и сам справлюсь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Джеймс, присаживаясь рядом с Лили на корточки и застегивая рубашку.

— Нормально, — отрезал Блэк, яростно стирая с живота свою кровь. Рана теперь выглядела так, словно ей было несколько дней. — Пострадала только моя гордость и бюджет. Это ведь ты уложил того типа?

Джеймс рассмеялся.

— Смирись, Бродяга.

— Это что, на всю жизнь? — поинтересовался Сириус, когда все уже переоделись и жадно поглощали съестные запасы, заедая пережитое потрясение.

— До свадьбы заживет, — улыбнулась Лили, осторожно обрабатывая рассеченную губу Джеймса. Он все норовил откусить от сандвича кусок и не давал ей работать. — Джим!

— Чур меня, — пробормотал Сириус, с любопытством оглядывая шрам у себя на теле и ощупывая края.

— Джеймс, можно тебя на секундочку? — пробормотал Хвост, когда Лили закончила с ним и взялась залатать ободранные костяшки на руке Ремуса.

Они вышли в коридор.

Какое-то время Питер помялся, а потом все-таки признался в том, что стал свидетелем убийства.

Джеймс выслушал его рассказ молча, скрестив руки на груди и нахмурив широкие брови.

Когда Питер закончил, он какое-то время смотрел в окно, раздувая ноздри.

— И ты уверен, что это были слизеринцы?

Питер пожал плечами.

— Мне так показалось, я был...

— Я понял, — Джеймс взъерошил волосы. — Ты молодец, что рассказал все, Хвост, — он хлопнул его по плечу. — Это было мужественно с твоей стороны. Но сейчас лучше об этом помалкивай...

Питер с готовностью закивал.

— ... не нужно, чтобы эта новость разлетелась по поезду.

— Я тоже так решил тогда.

— Мы потом все обдумаем, — пообещал Джеймс и вернулся в купе.

...1971 год...

Когда в ее купе вбежали двое хохочущих мальчиков, Лили только плотнее забилась в угол и прижалась лбом к стеклу, глядя, как мимо со страшной скоростью несутся живописные луга. Но она не замечала ни красот природы, ни того, что черноволосый мальчик поглядывал на нее с любопытством и что-то говорил другому. Лили плакала и чувствовала себя очень несчастной в самый счастливый день в своей жизни...

Дверь открылась, впустив веселый шум из соседних купе. Вошел Северус.

Он сел напротив, тревожно глядя на Лили.

— Я не хочу с тобой говорить, — вымолвила она прежде, чем он сказал ей хоть слово.

— Почему?

— Туни н-ненавидит меня. Потому что мы видели то письмо от Дамблдора.

Незнакомые мальчики тоже прислушались, и это рассердило Лили. Занимались бы своими делами.

— И что?

Лили бросила на Северуса неприязненный взгляд. Как он может быть таким равнодушным?!

— А то, что она моя сестра!

Лили постаралась незаметно для посторонних утереть лицо. Северус недовольно буркнул что-то.

— Но мы же едем! — сказал он, и голос его подрагивал от плохо скрываемой радости. — Вот же оно! Мы едем в Хогвартс!

Лили невольно улыбнулась, почувствовав, как его веселье проскользнуло и в ее сердце. Северус сейчас напоминал ярко-зажженную лампочку. Она никогда не видела его таким.

— Было бы здорово, если бы ты поступила в Слизерин! — тут же добавил он, поймав ее улыбку.

— Слизерин?

Один из мальчиков повернулся к ним так резко, словно сидение его ужалило. Лили, недовольная тем, что в их беседу так бесцеремонно ворвались, поджала губы и обернулась, наткнувшись на взгляд больших насмешливых карих глаз за стеклами очков. Худой мальчик криво усмехался, выжидающе глядя на них — шапка волос увеличивала его голову на худой шее чуть ли не вдвое, на лице виднелись следы вытертой крови.

— Кому может понравиться Слизерин? — презрительно фыркнул он. — Я бы сразу ушел из школы, а ты?

Мальчик, к которому он обращался, легонько пожал плечом.

— Вся моя семья училась там.

Лили подавила желание насмешливо хмыкнуть.

— Вот это да! Я-то думал, ты нормальный.

Лили отвернулась к окну, потеряв интерес к разговору, Северус наоборот слушал с нарастающим вниманием. Лили увидела, как быстро раздувались ноздри его крючковатого носа.

— Может, я нарушу традицию. Ты бы куда пошел, будь у тебя выбор?

— «Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы!». Как мой папа.