Совершенно не хотелось, чтобы в новой Школе в нее все тыкали пальцами и думали, что она такая же, как её брат. Что вот она – Малфой, и она на стороне Пожирателей. Роксана решила, что перекрасится в глухой чёрный. В знак траура. К тому же, ей всегда нравился этот цвет. Было в нем что-то непокорное. И привлекательное.

Она тайком заказала по почте зелье для волос и занялась делом, но когда размотала полотенце, с ужасом увидела, что ее белые волосы степного сурка приобрели ужасающий розовый цвет, причем не равномерный, а какой-то пятнистый, с вкраплениями белого, серого, местами черного и даже рыжего. Сами волосы стали похожи на жалкую паклю. Роксана пыталась убрать этот кошмар всеми возможными средствами, но ничего не помогало. Мерлиновы портки, лучше бы они оставались белыми. Чтобы родственнички, чего доброго, не вздумали запереть её дома, перед отъездом она спрятала всё до единого волоска под вязаную шапку с эмблемой “Диких Сестричек”. И теперь была похожа скорее на неопрятного уличного пацана, чем на представительницу древней волшебной фамилии.

Но это даже к лучшему. В Дурмстранге она очень долго была пацаном.

— Отец специально выделил Карету, чтобы твое первое путешествие в Хогвартс было приятным. Ты могла бы... — Люциус поджал губы. — Проявить благодарность.

— Он просто боялся, что я спрыгну с поезда, разобьюсь в лепешку, и ему пришлют сову с извещением о моем смерти прямо в кабинет, когда там будет сидеть какой-нибудь важный министерский хуй.

Люциус моргнул. Попытался взять себя в руки.

— Откуда столько негатива? Тебе желают добра! Ты будешь учиться в школе, которую закончили наши родители, я, Нарцисса... в детстве ты очень хотела учиться там, помнишь?

— Да, я хотела, — из-под капюшона на Люциуса хищно зыркнули черные глаза — словно хищный зверек выскочил из норы, чтобы тяпнуть за руку того, кто тыкает в него палкой. — Я очень хотела учиться рядом с тобой, Люциус! А вместо этого что я получила? Остров в северном океане и школу Темной магии!

Люциус терпеливо вздохнул.

— Я понимаю, ты сейчас не управляешь своими эмоциями, но ...

Роксана пинком распахнула дверцу и спрыгнула прямо в лужу.

— Роксана!

Она сунула руки в карманы, и, ссутулившись, зашагала к замку.

— Роксана, подожди!

Она ускорила шаг.

— Роксана, пожалуйста!

Она остановилась на всем ходу.

Этот тон.

Люциус знал, как ею манипулировать.

Роксана медленно, глубоко вздохнула. Обернулась.

Люциус шел ей навстречу, озадаченно разведя руки в стороны. В одной из них болталась ярко-красная сумка Роксаны из кожи Огненного Шара.

Роксана молча вырвала у него свою поклажу и обхватила ее руками, упрямо глядя себе под ноги.

— Не будь такой агрессивной. Сейчас ты мне не веришь и я вижу, что не поверишь, но... все, что я делал — только ради безопасности наших близких и ради тебя, — с этими словами он вынул из внутреннего кармана ее палочку, завернутую в платок. Сердце Роксаны радостно дрогнуло. Она сомкнула пальцы на гладком дереве и почувствовала, как оно дружелюбно потеплело в ответ.

Уголки губ невольно поползли вверх. Она покрутила палочку на ладони — кто-то явно привел ее в порядок — с поверхности пропали все пятна и царапинки, а черное дерево гладко блестело свежим лаком.

— Мы любим тебя, Роксана, — проговорил Люциус, внимательно наблюдая за ней. — Что бы ты там ни думала. Мне жаль, что пострадал твой друг...

Улыбка пропала с губ Роксаны, словно ее сдуло внезапно налетевшим ветром.

— ... но я искренне надеюсь, что теперь ты будешь осмотрительнее выбирать друзей.

— Боюсь, что я никогда не стану достаточно осмотрительной и хорошей по меркам Пожирателя Смерти, — отчеканила она, глядя ему в глаза. Люциус нервно взглянул по сторонам.

— Рокса...

— Ты говоришь, что «делал все ради меня», но когда ты убивал людей в том лесу, тебе было наплевать на меня, Люциус! И когда ты убил моего друга, единственного моего настоящего друга, ты тоже думал обо мне? — её голос, и без того грубоватый и низкий, сел и осип. — Ради меня ты всадил кол ему в спину? — Роксана не выдержала и толкнула брата обеими руками в грудь. — Ради меня связал его там и бросил умирать под солнцем?! Скажи мне, Люциус, ради меня?!

— Да! — Люциус одернул мантию и пугающе улыбнулся. Роксана опешила. — Ради тебя. Ради тебя, ради себя, ради наших родителей! И, что бы ты там не говорила, ты бы поступила также, я в этом не сомневаюсь. Он — вампир. Он болен. Со временем он сделал бы и тебя такой же! И ты бы прокляла тот день, когда познакомилась с ним. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Вампиризм — это ад. Люди, друзья... они приходят и уходят. А семья остается всегда. В мире нет и не будет ничего важнее семьи.

— Семьи? — Роксана притворно нахмурилась. — А что это такое, Люциус?

Люциус переменился в лице, но не успел ничего сказать. Неподалеку раздался натужный кашель — они обернулись и увидели, что сквозь сырую темноту к ним двигалась грузная фигура с зажженной палочкой.

— Добрый вечер, Люциус, мой мальчик! — радостно прогудел простуженный голос.

— Добрый вечер, профессор Слизнорт, — кисло ответил Люциус, все ещё глядя на Роксану.

Волшебник подошел к ним. Дородную фигуру незнакомца уютно обнимала теплая клетчатая мантия из ворсистого твида. Все в нем — моржовые усы, весело поблескивающие глазки, густой бас и приятные округлые движения вызывали расположение — он был похож на милого любящего дедушку. Или не в меру мягкое кресло. Лысина колдуна, покрытая влажным дыханием тумана, золотилась в свете палочки.