— Да, — просто сказал Блэк. — Но это скорее интимно и волнующе, а вот получить при всех по роже от девушки, с которой ты кувыркался ночью — это действительно унизительно!

— Я что, виновата в том, что ты трахаешься с истеричками?!

— Да ты сама истеричка, милая. И еще у тебя слишком длинный язык, — он склонился к ней и зашептал: — Давай пустим его в дело?

— Что я тебе такого сделала?! — Роксана наконец не выдержала, и голос ее сорвался. Она в самом деле не понимала, за что он так жестоко издевался над ней. — Что, Блэк?

— Что ты сделала? — насмешливые глаза его вдруг нехорошо потемнели. Блэк задергал носом, словно собака, учуявшая врага. Роксана невольно попятилась, но он только крепче сдавил ее руки и дернул на себя. — Ты бесишь меня, Малфой. Ты и все твое святое семейство. В тот день, когда моя мамаша познакомилась с твоей, моя жизнь превратилась в настоящий ад!

— А я-то тут причем?! — Роксана дернула головой.

— Ты, наверное, не в курсе, — Блэк вдруг разжал руки, и кровь с болью хлынула в онемевшие пальцы. — Но пару лет назад наши предки очень хотели, чтобы я на тебе женился.

Мозг как будто сузился до точки, так что лицо Блэка съела чернота.

— Забавно, правда? Мы должны были пожениться в этом году, а теперь стоим здесь. Беседуем вот.

Его слова долетали до Роксаны как сквозь плотную пелену воды. Класс странно раскачивался. Может, все дело было в испарениях зелий, может, в выпитом огневиски, а может, потому, что в голове у нее как будто началось торнадо, и Роксана крепко держалась за парту, чтобы ее тоже не унесло.

— Мы... что? — выдохнула она.

— Я думал, ты в курсе, раз сбежала с нашей помолвки. Правда, я узнал о твоем побеге после того, как сказал матушке, что скорее сдохну, чем женюсь на тебе, — Блэк вдруг невесело дернул уголком губ. — Она была страшно во мне разочарована. Настолько разочарована, что у меня даже осталась парочка шрамов. Но это дело давнишнее. Тем более теперь у нас есть реальный шанс отомстить нашей теперь уже общей замечательной семье.

Роксана подняла голову.

А потом размахнулась и влепила ему пощечину.

Точнее, влепила бы. И она была бы очень хлесткой и звонкой.

Если бы Блэк в последний момент не перехватил ее руку так, что Роксана больно ушибла запястье. Похоже, он не мог допустить, чтобы его драгоценное лицо пострадало еще раз.

В острых глазах-льдинках вдруг загорелось такое огромное пугающее чувство, что Роксана запаниковала и попыталась высвободиться. Она дернула руку на себя, но вырваться не смогла, и началась безмолвная отчаянная борьба. По каким-то неуловимым признакам Роксана поняла, что закончится эта борьба исполнением растреклятого желания, и потому билась так отчаянно, как только могла. Но силы были неравны.

Миг — и она снова прижата к столу, резко и больно. Блэк сжал ее руки у нее же за спиной. Темные волосы упали ему на лицо и легко вздымались от прерывистого частого дыхания. И сердце колотилось так быстро, что Роксана, прижатая к нему без права на попытку освободиться, слышала его торопливый стук как свой.

Страх.

Злость.

Ненависть.

Нельзя сказать, чтобы Роксана жила спокойной жизнью. Но никогда прежде ее не разрывали такие сильные чувства. Ей хотелось вцепиться Блэку в лицо ногтями и завизжать, расцарапать его, разодрать в кровь, добраться до самой его черной душонки и избавить себя от мучений.

И в то же время, когда Блэк случайно прижался к ней, сердце пропустило удар.

Странное и совершенно неуместное в этой ситуации ощущение.

Они смотрели друг другу в глаза. Льдинки были непроницаемы, но сердце, чуть повыше ее собственного, заходилось. Кажется, Блэк догадался, что перегнул палку, потому что неожиданно ослабил хватку...

А потом — взрыв, дым, осколки, и все летит к чертям.

Они целуются, как сумасшедшие, рыча и кусаясь до крови, а вокруг опять: корица, огневиски и потрясающий ледяной аромат.

У него снесло крышу.

А как иначе это объяснить?

Он ненавидел ее.

Черт подери, он ненавидел ее каждой клеточкой.

Так почему он тогда не может остановиться и целует ее, целует, целует и целует...

Он думал, что просто позабавится, глядя, как девчонка будет краснеть и синеть от стыда, а потом отпустит ее с миром. Ему не нужно было от нее ничего. Совершенно ничего! Это же Малфой! Да он бы скорее спрыгнул с Астрономической башни, чем позволил ей до себя дотронуться!