Я догнал. Её в самом деле изолировали от мира.

Из рассказа Ворона он поверил в одну вещь. До изобретения парового двигателя, другими словами, каких-то сто лет назад, лучшим средством передвижения были лошади. А кроме этого оставалось лишь идти пешком. В то время обычные граждане не могли помышлять о путешествиях. Именно поэтому они не только с меньшим усердием отправлялись в воевать, но часто вообще не покидали свои родные деревни.

Даже сейчас не редкость такие люди, живущие в глубинке или фермерской деревне...

Глядя на парня, девочка спросила: «Вот что, расскажи мне... из какого места ты прибыл, Муору?»

На какое-то время они пустились в разговоры, и лишь свет лампы мерцал между ними.

Мелия со всей серьёзностью слушала каждое слово Муору, но задавала вопрос, если проскакивало что-то ей интересное. И когда она спрашивала, юноша отвечал довольно неуклюже, даже по его меркам.

Муору разговорился так, словно как следует выпил. Он рассказал ей про город, в котором родился, про семью, про танки, про важность стратегического расположения траншей, про его любимые пайки, про правильное выращивание капусты...

О чём я говорю? Я не разговариваю о таких вещах с друзьями и, если на то пошло, вообще ни с кем.

Он не затруднялся с ответами на вопросы Мелии, но, ощущая её взгляд на себе, чувствовал странное смущение. Но одновременно его пронимал лёгкий страх.

Муору взял ветку, чтобы нарисовать на земле карту, и направил взгляд в небо, делая вид, будто предаётся воспоминаниям, но при этом не встретился с девочкой взглядом. Вот тогда он неожиданно для себя понял, как трудно выжать из неё слово.

Являясь превосходным слушателем, Мелия чудесно вписывалась в его план. Учитывая её заявление, будто она никогда не покидала кладбище, Мелия порой не понимала всю ценность некоторых его историй. И хотя объяснения парня были сложными, Мелия показывала хорошую способность улавливать суть того, что он пытался донести.

Но ей потребовалось приложить небольшое усилие, чтобы уяснить понятие «одомашненные животные».

Он рассказал ей о том, как полевые кашевары зажарили целого поросёнка для него и других солдат как угощение по случаю победы. Муору припомнил аромат животного жира с приправами и понял, сколько слюны успело скопиться во рту без его ведома. Но Мелию не интересовал запах еды или как её приготовили; она проявила больше интереса к сказанному им далее.

— А ту «свинью» потом правильно похоронили?

— Нет... наверно, пустили кости на бульон.

— Бульон?

— Положили кости в большой котёл и долго тушили их. В итоге они превратились в месиво.

— Ты даже ел трупы? Это... ужасно, — грустно пробормотала она.

Но одомашненные животные не думают, что это ужасно, они вообще ни о чём не думают.

Приложив большие усилия, Муору постарался объяснить. Каким-то образом он пытался убедить Мелию, что животные существуют для того, чтобы их растили как домашний скот с целью съесть (или убить), но нужные слова никак не выходили. Для него это была обыденность, ничего не выходило за рамки нормального, но он никак не мог подобрать слова, которые заставили бы её понять.

Разговор внезапно уходил в сторону, прежде чем он это понимал. Некоторые безумные вопросы девочки уводили тему беседы в неведомое русло, потом, из-за его недопонимания, разговор менялся в диаметрально противоположном направлении, и ни с того ни с сего они возвращались к первоначальной теме.

И даже если он находил, как выразительно сказать что-нибудь, слова внезапно ускакивали за тридевять земель... Так и продолжалось, пока разговор снова не сходил с рельс, подобно машине с раздолбанным коленчатым валом. В итоге ему так и не удалось устранить сумятицу в её голове.

Однако, благодаря резким сменам курса, их разговор продолжался без резких пауз. Муору это показалось удивительным...

— ...Думаю, в общих чертах я понимаю, — сказала она, поднимаясь на ноги. Луна в гуще далёких облаков к тому времени уже достигла середины неба.

Плавные контуры девочки показались странно напряжёнными. Выглядело это в точности так, словно она открыла для себя некую шокирующую истину.

— Тьма, она не существует в том мире, откуда ты пришёл, да? — Вновь с губ девочки сорвалось вчерашнее словечко.

Он с трудом понимал смысл, который она вкладывала в это слово.

— Точно, — пробубнил он.

Парень посмотрел на Мелию.

Девичье лицо, скрытое капюшоном и понуро смотрящее в землю, в тусклом лунном свете казалось Муору столь красивым, словно спустилось с небес.

Глядя на неё в тот момент, Муору был не в силах твёрдо стоять на ногах, и это не имело никакого отношения к раненой ноге.

И хотя она никогда не показывала на лице этих эмоций, в глубине её спокойных глаз плескалось смятение, сотрясающее самые основы её души.