— И вовсе я не стойкий, — решительно сказал парень.

— Что? Понимаю, ты пытаешься сказать, что обделён такой силой воли, как у меня, но тебе ни к чему скромничать.

— И вовсе я не скромничаю. По большому счёту, думаю я о себе вон как. Если бы я был по-настоящему стойким, тогда я бы не... — юноша прервался и отвёл взгляд. — Нет, ничего.

— Что... что ты говоришь?

Ворон настаивал на том, чтобы Муору высказал несказанное, но парень с печальным видом упорно держал язык за зубами. Он не показывал своё истинное лицо, прямо как крот, роющий норы под землёй.

В итоге мальчик рассвирепел и показал раскрасневшийся язык парню во всю его длину.

— Глупый братец крот! Это ты пытаешься выглядеть лучше, чем ты есть? — кричал Ворон так, словно ему доставляло удовольствие принижать его. И затем Ворон ретировался так же внезапно, как и появился.

Муору издал тяжёлый вздох. После ухода мальчишки он остался на кладбище один, и солнце достигло самого зенита.

Хотя пением парень мог запросто сменить себе настроение, оказалось, что вместо песни с его губ всё чаще и чаще срываются охи-вздохи.

Честно говоря, юноша считал себя вполне стойким. А что до военных, хоть это и была кучка лоботрясов, полагающихся исключительно на мускулы, лишь изредка он мог назвать их стойкими.

Однако его уверенность в собственной крутости стремительно растаяла, стоило ему появиться на этом кладбище. И вот теперь ему нужно было сказать малолетнему на вид Ворону, что тот неправильно всё понимает.

Муору опасался ночной тьмы.

От самого существования этих монстров он уже начал терять рассудок.

Недавно его беспокоило, что девочки-хранителя могил нигде не видно...

...И что она теперь должна его ненавидеть и бояться.

Это можно понять, думал Муору, пытаясь дать оценку собственным эмоциям.

Вполне естественно тут заволноваться. Эта девочка — моя важная... моя важная опора для побега отсюда.

Раньше, когда он пустился в дикий бег — когда попросил её стать ему другом, — юноша чувствовал, что способен довольно неплохо вести разговор. Но с тех пор он вовсе разучился реагировать. Либо зависал, бесплодно перелопачивая содержимое своих мозгов, либо упирался в стену её отказа.

А что до Мелии, она всегда задавала ему столько вопросов, сколько успевала, а сама ответить на большую часть вопросов парня не могла, что Муору считал нечестным.

«Почему она показывает лицо только ночью?», «Чем именно занимается хранитель могил?» — когда он вываливал на неё подобные вопросы, она делала озадаченное лицо и мотала головой.

Когда парень видел у неё такое выражение, в нём росло беспокойство, неужели она его и в правду ненавидит. Однако будь это правдой, она бы не стала встречаться с ним тет-а-тет каждую ночь... Стало быть, рано или поздно настанет день, когда она заговорит со мной? В самом ли деле этот день настанет?

Но при взгляде из нынешнего положения этот день представлялся несравненно далёким.

Вот блин, и кого Ворон называл стойким?

Муору засмеялся. Такие вещи были сущей нелепицей. Если бы он действительно был стойким, как на него наговаривают, он не оказался бы в такой ситуации, когда ему не удаётся успокоиться из-за мыслей о дивчине.

В любом случае, хоть она не дала ответа на предложение дружбы, ему удалось узнать её возраст. В её жизни прошло четырнадцать лет. Плюс он разузнал много всякого разного, например, что она любит спелые яблоки и ненавидит дождь, от которого пачкается её одежда.

Тем не менее эта девочка до сих пор не стала ему другом. И они никогда не договаривались встретиться в определённое время или в определённом месте.

И в результате, с наступлением ночи Муору вышел на кладбище, чтобы найти её.

Может, успеха он и не добился, но время, потраченное на её поиски, вовсе не казалось прошедшим зря. Ему это даже казалось весёлым, хотя парень не мог точно сказать почему. Кладбище, которое поначалу устрашало его в ночное время, теперь перестало быть для него проблемой. Фактически, теперь ему хватало одних только звёзд, чтобы идти. Способность людей адаптироваться невероятна.

Но кладбище было запредельно огромным, и даже привыкнув к надгробным камням и деревьям, раскинувшимися словно до горизонта, он затруднялся сказать, где сейчас находился. Первым его ориентиром стало гигантское дерево, росшее, по грубой оценке, в центре кладбища. Держа в голове обратный маршрут до дерева, парень отправился на поиски Мелии, но даже исходив все кладбище, этой ночью найти её не удалось.

Он подбирал гальку и мелкие ветки, продолжая идти, и когда ноги устали, его внезапно потрясла одна идея. Юноша подозвал Дефена, следующего за ним на небольшом удалении.