Когда он замечает, что я пялюсь, сжимает вместе свои губы и бросает свою рубашку на пол. Я переживаю о том, что он прочитает по моему лицу все мои грязные мысли, поэтому поспешно отвожу взгляд от его груди.

– Все нормально, а? – спрашивает он. – Я не хочу, чтобы ты нервничала. Это отличается от моих намерений.

– Все в порядке, – решаю не быть трусихой и заставляю свои ноги двигаться вперед, направляясь к кровати. – Просто странно видеть тебя в моей кровати.

– Почему? – он отодвигается, и я сажусь рядом с ним. – Ты была в моей тысячу раз. Ты даже там спала.

– Знаю, – подкладываю руки под свои ноги. – Но мне нравится приходить к тебе. А это не то место, куда кому–то понравится приходить. Ну, кроме отстойных друзей моей матери.

Он расстегивает пряжку своего ремня.

– Я не против того, чтобы быть тут. Конечно, было бы лучше, если бы мы были у меня или где–то в другом месте, что безопаснее, но мне нравится быть с тобой. Тебе стоит уже понять это, – он вытягивает свой ремень и бросает его на пол.

Сколько еще одежды последует? Когда он остановится?

Надеюсь никогда.

Я выталкиваю эту мысль из своей головы и поспешно скатываюсь к изголовью кровати.

– Ты действительно думаешь, что сможешь уснуть на протяжении всего этого шума и криков?

– Я не собираюсь спать, – он встает и стягивает футболку, бросая ее на пол. – Я собираюсь просто лежать рядом с тобой, пока ты не заснешь.

Святые Бабочки, полностью обезумели.

Я стараюсь не глазеть, разинув рот. Правда, стараюсь. Хотя мой взгляд блуждает некоторое время по его гладкой груди и твердому прессу.

Наконец–то, мне удается сосредоточить свое внимание на чем–то еще, пока откидываю одеяло и забираюсь под него.

– Кажется, не слишком весело для тебя.

Его глаза сверкают весельем, когда он ложится рядом со мной и натягивает на нас одеяло.

– Ты даже не представляешь, насколько ты не права.

Я хочу спросить его, что он имеет в виду, но свирепость в выражении его лица удерживает мои губы закрытыми.

Я поворачиваюсь на бок, он делает то же самое, поэтому мы смотрим друг на друга.

Музыка и крики заполняют тишину между нами вместе с моим поверхностным дыханием.

– Ты нервничаешь? – неожиданно спрашивает он. – Я могу лечь на пол.

Мне хочется кивнуть, но я качаю головой. Я ни в коем случае не позволю ему лежать на полу.

– Все в порядке. Просто это из–за шума. Можно подумать, что после пятнадцати лет выслушивания этого дерьма станет проще, но этого никогда не случится.

Он что–то рассматривает, затем медленно движется ко мне, упирается своим лбом в мой и кладет ладонь на мое бедро.

– Закрывай глаза. Я сделаю так, что ты останешься в безопасности.

Я судорожно вдыхаю, но не отодвигаюсь, слушаю его и закрываю глаза. Мое сердцебиение воспаряет до скорости колибри, возбуждение закручивается. Я настолько напряжена, что не знаю, как засну. Хотя, несколько минут спустя мое сердце успокаивается, и я ускользаю в великолепные сны, наполненные такими вещами, которые я бы никогда не сделала в реальной жизни.

Бек

Я установил будильник на случай, если задремлю, перед тем как лег в кровать Виллоу. Ее губы приоткрыты, ресницы трепещут несколько раз с промежутками, словно она вот–вот проснется. Мне интересно, что ей снится, хороший у нее сон или плохой, когда ее нога обвивается вокруг моего бедра, а ладонь ложится на мою голую грудь.

Я замираю, когда ее пальцы перемещаются вниз, а мышцы моего живота сжимаются. Когда ее рука достигает низа моей талии, мое сердце бьется, как отбойный молоток.

Я прикусываю свою губу, чтобы сдержать стон, представляя, как ее руки движутся ниже, прикасаясь ко мне так, как я мечтал с того чертова первого поцелуя. Интересно, позволит ли она также потрогать ее? Затем я вспоминаю, что она спит и не подозревает о том, что делает.

Хотя это практически убивает меня, я двигаю рукой, чтобы остановить ее и ее пальцы внезапно застывают.