— Почему ты так думаешь?

— Ну, — Риш неопределённо повёл лапой и ненадолго задумался. — Когда только изредка видишь каких-нибудь животных или птиц, они поначалу кажутся одинаковыми. Вот если долго наблюдать за ними, то постепенно видишь всё больше отличий и начинаешь их узнавать.

— Честно говоря, пока мне действительно непросто различать вас, — ответил Рэй и после паузы спросил:

— Тебе кто-то сказал об этом?

— Нет. Просто я вспомнил уроки. Я тогда не мог отличить одного шавасу от другого и сказал, что они одинаковые. Это было много лет назад, совсем ещё глупый был, — пояснил Риш, опасаясь, как бы человек не решил, что он недавно мог заявить такую вопиющую глупость.

— Ну вот, я так сказал, а дедушка Шиф ответил: “Но ведь они-то друг друга прекрасно различают и никогда не путают. Так же, как мы. Смотри внимательно — только незнакомое кажется нам одинаковым”.

— Интересные у вас уроки, — пробормотал Рэй, обращаясь больше к себе, чем к собеседнику.

— Интересные, — с готовностью подтвердил Риш.

— А Общий язык вы зачем учили? — этот вопрос занимал Рэя уже довольно давно.

— Зачем? — шуа посмотрел на человека с недоумением. — Но ведь это интересно — узнавать новое. А учить новый язык было весело. Это как игра. Зимой у нас меньше работы — вот мы и собирались все вместе почти каждый день и играли в этот новый язык, — Риш даже прижмурил глаза — так приятны были воспоминания. — Жалко только, что он быстро кончился.

— А меня ты научишь вашему языку?

— Конечно, — глаза шуа снова расширились.

Это было гораздо больше того, на что он мог надеяться, и означало, что они будут разговаривать каждый день и проводить вместе много времени.

— Я вот что ещё хотел спросить: наверное, шаваса, о которых ты упоминал, это те животные, которых вы разводите?

— Разводим? — на этот раз Риш был так удивлён, что прижал одно ухо.

— Ну да. Вы ведь разводите каких-то животных?

— Вообще-то, — медленно проговорил шуа, — животные… они… сами разводятся, — и поспешно добавил: — Если я правильно тебя понял.

Рэй подозревал, что он понял его неправильно, и уточнил:

— Я имею в виду, например, тех животных, из шерсти которых вы делаете одеяла.

— А, эти! — Риш махнул лапой и заулыбался. — Ну да, этих мы, можно сказать, разводим. Только это не шаваса. Если ты отдохнул и хочешь прогуляться, я тебе их покажу. Они там, — Риш махнул куда-то в сторону, — за зарослями апуты… пасутся.

— От чего мне отдыхать? Я и не уставал, — сказал Рэй, легко и с готовностью поднимаясь.

— Это довольно далеко, — с сомнением заметил шуа, отчасти разделявший взгляды своей матери на человека как на нежное и хрупкое создание.

— Ничего, мне полезно двигаться.

— Ну, если полезно… — этот аргумент, кажется, убедил Риша, и он повёл человека по тропам, с успехом заменявшим местным жителям дороги.

Очень скоро маленький посёлок остался позади. Лес, наполненный своими особыми звуками и запахами, живущий своей особой жизнью, казался совершенно нетронутым. Но это впечатление не вполне соответствовало действительности. То, что Риш назвал “зарослями апуты”, было на самом деле культурными посадками, продуманными и тщательно ухоженными.

Апута оказалась тем самым растением, чьи гигантские листья так хорошо служили шуа. Рэй остановился, чтобы получше рассмотреть пирамидальной формы кроны, состоявшие из тяжёлых тёмно-зелёных листьев. Случись здесь оказаться ботаникам, они наверняка сказали бы, что это трава, не смутившись её трёхметровым ростом.

От прямого, как стрела, ствола отходили листья, образуя хорошо заметные ярусы. Внизу — самые большие, вверху — размером с ладонь. Эти верхние листочки казались совсем крошками на фоне остальных и, окружённый ими, каждое растение увенчивал крупный цветок, формой напоминающий кувшинку.

Несколько рядов розовых с белыми разводами лепестков скрывали от глаз фиолетовую сердцевину, но не могли скрыть чуть более светлого оттенка усики, поднимавшиеся вверх над чашечкой цветка и подрагивавшие своими закрученными концами от малейшего дуновения.

На взгляд человека, красота этого места была хоть и необычной, но бесспорной. Неизвестно, какими соображениями руководствовались шуа, располагая эти огромные травинки, но то, что в этом расположении не было никакой заметной симметрии, и апута там и здесь перемежалась деревьями, делало картину особенно приятной.

Присмотревшись, Рэй заметил, что под нижними листьями разбиты маленькие огородики. Здесь нашли себе место некоторые овощи, любящие тень и повышенную влажность.

— Апута, — коротко пояснил Риш, указывая на зелёные пирамиды.

— Я вот что хотел спросить: вы сооружаете из неё свои дома, но они ведь должны очень быстро приходить в негодность.

— Мы их переделываем заново. Только это не дома… не совсем дома.

— А что?

— Ну, понимаешь, слово дом, которое есть в вашем языке — нам объяснили, что это значит. Но то, что вы называете домом — для нас, — Риш широко развёл лапы, словно обнимая весь мир, — это Светлая Опушка, наш лес, река Таала и поле, по которому она течёт, горы — там, за лесом — всё… А то, о чём ты спрашиваешь — это только места для ночного сна и укрытия в непогоду. Конечно, они нужны нам, и мы благодарны за них апуте, — шуа ласково погладил ближайший глянцевый лист.