— Я тебя не отпущу, чтобы снова не пропал, — пообещала девушка, но вскоре все же решила сжалиться над пригревшейся и уже не пытающейся вырваться птицей, усадив ее на подушку рядом. Он был последним, кого Эверин увидела перед сном. И несколько раз потом открывала глаза, чтобы удостовериться, что ее пернатый друг на месте и, ласково улыбаясь ему, снова погружалась в сон.

И король смотрел на нее, теряясь в собственных ощущениях. Ему уже давно не было так тепло и уютно, как с этой человеческой девушкой и это настораживало и даже пугало его, как существо, привыкшее к бесконечному холоду и одиночеству.

Но что делать, когда в твой мир приходит тепло, такое далекое и чужое? Оно пробуждает в тебе воспоминания о том времени, когда ты сам был способен растопить любой лед силой собственного чувства. Когда руки тянулись в потребности коснуться желаемого, а сердце колотилось так, что казалось, вырвется из груди и падет к ногам той, что вероломно будила в нем столь неистовые чувства, продолжая отбивать бешеный ритм… Но все это было достаточно давно, чтобы король смирился с собственным безразличием ко всему и всем. Он жил лишь своим королевством и сыном, любовь к которому и удержала его в свое время в этом мире. Теперь же тот, по иронии судьбы, считал его бесчувственным истуканом, подобным тем, что окружают старый алтарь в лесу… Возможно, он и впрямь стал таким, но в этот самый момент чувствовал себя живым, будучи абсолютно нереальным для той, что в нем эту жизнь пробуждала.

========== 8 Глава ==========

Эверин высунулась в окно, щурясь на солнце. Радуясь столь ясному дню, она отметила для себя, что давно уже не обращала внимание ни на погоду, ни на окружающих. А теперь ее сердце словно переполняла благодать. Хотелось выбежать на цветочный луг и, раскинув руки, приглашая в объятья солнце, кружиться, пока не упадешь в душистую траву. Просто радоваться теплу и свету.

Во дворе было шумно. Мальчишки дрались на палках, оттачивая движения будущих воинов. Служанки выбивали подушки и бранились между собой. Где-то ржали кони. А из кухни уже доносился запах свежевыпеченных пирогов.

Сорвавшись с места, девушка кинулась в гостевую комнату, по пути приводя волосы в порядок. Она игриво приоткрыла дверь, осторожно заглядывая, словно желая подловить на невыполнении обязанностей, и улыбнулась, обнаружив, что Мисси сидит на стуле возле кровати и старательно чинит одежду гостя. Эверин прошла внутрь, улыбаясь служанке.

— Я сшила ему новую, — похвалилась та, отвечая на улыбку. — Но решила починить и эту, вдруг он не захочет принять…

— Ты уже не считаешь меня сумасшедшей? — Эверин было приятно осознавать свою правоту и неоспоримую заслугу.

— Нет. Теперь я вижу, что он будет жить, — признала Мисси. — Ночью он что-то бормотал. Я так и не поняла. Должно быть, это эльфийский… А на рассвете я видела твоего пернатого приятеля. Но со мной он общаться не стал.

Эверин рассмеялась и пригладила волосы на голове эльфа:

— Как, интересно, его зовут?

— Скоро проснется и сам все расскажет.

— А ты по чем знаешь, что скоро? — поинтересовалась Эверин, но служанка отвела глаза и начала болтать о погоде.

Ответ был прост: утром приходил лекарь, рассказывать о приходе которого ей было запрещено. Он пришел по просьбе хозяина и, осмотрев пациента, долго удивлялся целительной силе трав и ягод, что лежали на столе. Он так же признал свою ошибку, которую огласил двумя неделями раньше. Его поражала эльфийская выносливость и тяга к жизни. И более того, он предсказал, что не позднее чем через сутки эльф придет в себя.

Дерус должен был знать об этом, чтобы иметь образное понятие в какую сторону «грести веслами». Искренняя привязанность дочери к этому существу не подлежала сомнению. Она верила в его выздоровление, когда никто не верил. Она старалась спасти, когда все опустили руки. Не спала ночей, плакала и молилась за него… За кого? Абсолютно ей незнакомого, чужого эльфийского мужчину. Князь и сам теперь верил в магию, мысли о которой отмел вначале. И как любой человек, страшился ее силы и последствий. Более того, его уже давно мучал вопрос о том, что будет, когда эльф проснется? Как поведут себя они оба: девушка, которая проводила ночи у его кровати, словно душой к нему приросшая, и эльф, несомненно благодарный за спасение. Он молод и красив. А уж по сравнению с Фергусом, вовсе бесподобен. В такого вполне можно влюбиться. И Дерус гнал от себя мысли об этом, но они всякий раз возвращались. Ведь даже нелепых слухов хватит для того, чтобы жених дочери одного из них приговорил и казнил на месте, а уж если слухи будут иметь под собой основания, то и вовсе обоих! И этого нельзя было допустить. Нужно было что-то решать и, как выяснилось, срочно.

Решение пришло само собой. Эльф должен был очнуться на кровати в скромном домике одной из его служанок, а ни одна из них не откажет хозяину в этом. И ни в коем случае не должен узнать о самом существовании Эверин. Парня должны осведомить о секретности его пребывания, причины которого могут быть различны, начиная от ревнивого мужа хозяйки жилища, до распоряжения князя не пускать чужаков ввиду предвоенной ситуации в городе. И как только тот поправится, тихонько ускользнет куда-нибудь в сторону леса, неся этим облегчение для старого правителя. Ну, а дочка… не должна мешать. И это тоже решаемо. Эверин нужно отослать в соседний город к тетке с поручением, непременно срочным. Достаточно осведомительного письма, основанного на предположениях Фергуса о предстоящем захвате прибрежных земель. И Дерус уже потирал руки, готовясь воплотить свою хитрую задумку… Как он потом объяснит пропажу дочери было уже не важно, можно было сказать, что эльфа забрали свои, или что очнулся и сбежал. Какая разница? Главное было своевременно вбить предупредительный клин между ними.

А ничего не подозревающая девушка, тем временем, сидела на залитой светом поляне, закрыв глаза, подставив лицо солнцу. На ее голове красовался венок из луговых цветов. Казалось, что она расслаблена и довольна, но тревожные мысли отчего-то не давали покоя. Она думала о молодом эльфе и его предстоящем пробуждении и была рада, но… это означало его уход и прощание со всем, что их когда-то объединило. И снова весь смысл ее существования сойдется на замужестве, выгодном для отца. Снова станет одиноко и грустно. Будет некуда спешить, не к чему стремиться… По сути, и жить она будет только за тем, чтобы выполнить свой дочерний долг и погрузиться в мир страха и сожаления. Она думала о том, как бы было здорово, если бы жил Марвин. Брат унаследовал бы эти земли и стал бы на их защиту, когда потребовалось. Но его нет и однажды эти земли, как и она сама перейдут к задире-Фергусу. И кто знает, может это последние дни, когда так легко дышится и хочется жить.