– Не смей, - рассердилась Карлова, перебивая меня, - с ней лучший врач больницы. Через несколько часов мы обнимем девочку.

– Спасибо.

– За что? Я тоже хочу быть здесь.

– Я знаю, за это и благодарю, - улыбнулся я Ларисе Петровне и, потянувшись, обнял ее.

Обнимая эту женщину, я пытался показать свои чувства, благодарность и любовь отдавая ей за эти минуты радости быть рядом с ними, быть их семьей.

Спустя бессчётное количество чашек кофе, наконец, вышел Карлов. Я вскочил, спеша к доктору, а Лариса, успокаивающим жестом, положила свою руку мне на плечо.

Читая выражение его лица, я не мог понять:

– Алексей Михайлович, что не так? Как все прошло? Она жива? Нет?
– вопросы сыпались из меня, и я был не в силах остановиться.

За те несколько секунд, которые он молчал, мне привиделись стеклянные глаза мертвой Ани. Я успел увидеть ее холодной и безжизненной на той самой кровати, где держал ее за руку всего лишь утром. Мои глаза заволокло темным туманом, руки тряслись, а ноги не хотели держать меня. Когда я почти готов был потерять сознание, как будто из темноты раздался голос Карлова.

– Успокойся Максим, - строгим тоном произнес доктор.
– Все прошло успешно, но во время операции обнаружили еще один недостаток в системе. Может понадобиться еще одна операция. Я оставлю Аню больнице и понаблюдаю за ней некоторое время. Операция - самый страшный прогноз, она может не понадобиться, если все пойдет так, как я предполагаю.

– Я... не очень понимаю, все хорошо или не очень?
– недоумевал я.

– Все в норме. Не плохо, но и не совсем хорошо. Максим ты же знаешь, как я привязался к вам обоим. Я хочу, что бы ты поберег себя, Ане потребуется твоя поддержка, поэтому не истязай себя. Тебе нужно кушать, спать, поэтому я и моя жена ждем тебя сегодня на ужин, - строго сказал он, - мы не примем отказа.

– Алексей Михайлович, а можно мне увидеть сестру?

– Прости, не сейчас, она в реанимации. Через пятнадцать минут мы уезжаем ко мне ужинать, а утром вернемся вместе и навестим Анюту. Договорились?

– Прости, но вряд ли я смогу что-то съесть...

– Пошли, сынок, не изводи себя, - мягко подтолкнул меня Карлов.

У меня не было сил спорить с ним. Пока я ждал Карлова, тысячи мыслей носились в голове, но отогнав все прочь, я решил поверить доктору.

Втроем мы вышли из больницы. Алексей Михайлович усадил нас в свою машину. Лариса вновь всю дорогу держала меня за руку. Ее нежность и теплота чувствовались в каждом ее жесте.

Ужин прошел, на удивление приятно. Они не пытались задавать вопросы или обсуждать операцию, просто делали все, для того, что бы я расслабился, поел, чувствовал себя как дома. И это им удалось. Я действительно почувствовал себя дома.

Только поздним вечером я вспомнил, что пора идти домой. В пустую, одинокую квартиру. Я хотел было вызвать такси, но Лариса не отпустила меня, приготовив гостевую спальню. Так, заснув в чужой постели, впервые за долгие годы, я почувствовал себя как дома.

Едва открыв глаза, я вскочил с кровати и несколько минут не мог прийти в себя, понять, где я. Проснулся окончательно, лишь умывшись.

Внизу меня ждали хозяева. Они сидели за столом, завтракая блинчиками с медом. Эта картина мне напомнила картинки детства, когда мама готовила блинчики, а отец ругался, что от мучного толстеют, но поедал все с немыслимой скоростью. В этой картине не хватало лишь сестры, когда я вспомнил о ней, картинка исчезла. Вместо этого я видел двух людей, сочувствующих мне и помогающих преодолеть препятствия.

– С добрым утром, - вежливо поздоровался я, думая как-бы учтиво сказать, что мне нужно к Ане. Но Карлов опередил меня.

– Максим, мне нужно посмотреть как Аня, - заявил он, вставая из-за стола.

Я попытался встать из-за стола, но Лариса, послав Карлову рассерженный взгляд, остановила меня, насильно усадив за стол.

– Поэтому, - строго заметила Лариса, - ешь свой завтрак поскорее.

Блинчики с медом... Они могли ничего не говорить о скорости. Я ел очень резво, не забывая, что в больнице меня ждет сестричка. Забросив в рот последний кусочек, я уже бежал к машине.

– Я звонил в больницу, - начал Алесей Михайлович, едва мы уселись в машину, - там все в порядке. Не дрожи Максим, Анечка очень жизнелюбивая девочка, она так просто не сдастся.

– Хочу в это верить, - прошептал я.

Остаток пути не было вымолвлено ни слова. Все мы думали лишь о дорогом человеке.

Едва войдя в здание клиники, Карлов окунулся в работу. Мы с Ларисой Петровной медленно пошли в кабинет Карлова, ожидая разрешения увидеть Аню.

– Расскажи мне о своей работе, Максим, - Лариса напряженно смотрела на меня, я же упрямо отвернулся, не зная что сказать.