– Никаких чудес. Завтра весь оставшийся личный состав с вёдрами, кружками, ложками выводим на полосу. Воду будем вычерпывать и выносить за пределы аэродрома. Мелкие лужи будем разбрасывать мётлами. Сердюк уже всё приготовил. Придётся пожертвовать стоянкой для АН-2. Завтра возьму в межколхозстрое лёгкий бульдозер, углубим её на полметра, туда по рулёжке будем отводить воду, а уж с неё можно прокопать канал в овраг к реке. Разбег можно начинать прямо из лужи. Первые двадцать метров накроем железкой, пятьдесят взлётов она выдержит.

– Где ты возьмёшь металлическую взлётку? Ни на одном складе её нет.

– У нас забор автопарка из неё сварен. Уже разбирают. Жаль её там не очень много. Потом, за Т-150 зацепим шестиметровую рельсу и...

– Всё! Хватит. Говоришь убедительно. Посмотрим, что будет на деле.

– Так и будет.

– Когда будет готов план перелёта?

– Он у меня в голове уже готов. Завтра уточним данные и оформим на бумаге. Мне нужно будет ещё пять лётчиков не ниже второго класса. Это уже Вашим приказом.

– Это не проблема. Первым взлетаю я, ты всё держишь на контроле и улетаешь замыкающим.

– Вы можете не лететь? Сами перегоним.

– Не говори ерунды. Всю жизнь так было: командир впереди, заместитель в аръергарде.

– Да справимся мы. Зачем Вам рисковать?

– Рисковать? Значит полной уверенности нет. Так я и думал. Я запрещаю перелёт.

Алимов засуетился:

– Командир, не спешите с решением. В понедельник на месте посмотрите. Запретить всегда успеете. Всё будет как надо. Я обещаю, Вы же меня знаете.

– В том-то и дело, что знаю...

Ремизов положил трубку. Он не сказал Алимову, что у него на столе лежал маленький листок бумаги, перечёркнутый по диагонали красной полосой. Это было штормовое предупреждение. Череда циклонов, следующих один за другим, с большой вероятностью обильных осадков, двигались в их направлении. Это говорит о том, что аэродром Новопавловка выйдет из строя до наступления заморозков.

Он укорял себя в том, что будучи опытным командиром полка, не смог правильно оценить ситуацию и вовремя перебазировать два подразделения с полевого аэродрома. Теперь, если они не смогут перегнать технику во вторник, придётся перебазировать самолёты по земле. Согласовывать с госавтоинспекцией временное перекрытие некоторых участков автотрассы, и частично разобранные самолёты с отстыкованными крыльями, буксировать тягачами. Это позор на все ВВС. Но это не главное, что беспокоило командира. Такое перебазирование займёт не меньше месяца и принимать в нём участие будет больше половины личного состава, что означает потерю боеспособности полка. Все успехи и достижения, которых добились в этом году он и его подчинённые, всё коту под хвост. Целый год на этом факте будут построены все совещания и подведения итогов.

Полковник Ремизов был серьёзным и здравомыслящим человеком, но в глубине души всё же теплилась надежда: а вдруг Алимов действительно совершит чудо и полоса ко вторнику будет готова.

18

На следующий день основную часть постоянного состава отправили на базу. Все оставшиеся в лагере выдвинулись на аэродром для подготовки взлётной полосы. Руководили работами командир аэродромной роты и комендант лагеря майор Сердюк.

Алимов собрал в штабе руководящий состав эскадрилий для уточнения задачи и составления плановой таблицы. В начале совещания Алимов заострил внимание на том, что бы все отнеслись к подготовке к перелёту с полной ответственностью. Ни у кого не должно быть сомнений в том, что всё рассчитано правильно и во вторник самолёты будут перебазированы. Далее поставил задачу на планирование:

– Плановую таблицу составить в двух вариантах: в первом варианте командир полка взлетает первым, я замыкающим; во втором варианте командир не летит вообще. Первым взлетаю я, за мной Гордиенко, Губанов, Лучников. Далее на ваше усмотрение. Замыкающим летит майор Чиканов.

Алимов постучал авторучкой по столу:

– Внимание! Второй вариант плана - основной. Командир лететь не должен. Я не хочу и не имею права его подставлять. Он хотел перебазировать нас ещё две недели назад, я убедил его, что рано...Я всё это затеял, и в случае неудачи я и должен отвечать.

– Так решение по какому варианту работать всё равно принимает командир.

– Это не ваша забота. Доктор готов пострадать, ради такого дела...

– ???

– Во вторник узнаете. О втором варианте плановой командир знать не должен, придёт время, я сам ему скажу. Прошу и требую от всех исполнять мои указания в полном объёме, без задержек. Только в этом случае у нас всё получится. Кому что не ясно?.. Все свободны.

В воскресенье вечером Алимов доложил во все инстанции, что ограниченная часть аэродрома Новопавловка подготовлена для взлёта и есть все возможности для перебазирования. Командир полка приехал в лагерь в понедельник рано утром. Вместе с Алимовым поехали смотреть полосу, которую все с лёгкой руки майора Селиванова, называли "авианосец". Небольшая стоянка, рулёжка и сама взлётная полоса были огорожены флажками. Машину остановили у одного из них, далее пошли пешком по травянистой рулёжке. Почти по всей её длине под ботинками выступала вода. Подошли к взлётной полосе. Начало её было в луже, накрытой профильной "железкой". От неё вперёд - узкая полоска влажного дёрна. Полковник Ремизов был опытным пилотом и видел, что даже при всех нормальных условиях полоса коротковата. А на мягком грунте время разгона и, соответственно длина разбега, увеличатся. Одна малейшая ошибка или небольшая непредвиденная случайность и не миновать беды. Алимов время от времени поглядывал на командира, пытаясь угадать его мысли. Лицо Ремизова было хмурым и непроницаемым. Он остановился, прищурившись смотрел в конец взлётки, оценивая расстояние.

– М-да... Возьми три флажка и за мной.

Алимов побежал к куче флажков, сваленных у начала полосы, а командир пошёл вперёд, считая шаги. Пройдя некоторое расстояние, он остановился. Когда подошёл Алимов с флажками, он взял у него один и воткнул у бровки.

– Где-то вот здесь надо поднимать переднее колесо. Правильно?

– Вообще-то бы пораньше, но грунт мягкий, где-то здесь и будет скорость сто сорок -сто пятьдесят...

– И я про то же. Пошли дальше.

Они прошли почти до конца полосы. Ремизов воткнул ещё один флажок.