– Телефончик разрешите?

Ремизов подвинул ему телефон. Сердюк стал звонить и распоряжаться, что бы столяры начали работу немедленно. Командир встал и пошёл к крыльцу, где оставил папки с документами. На выходе из домика он услышал странные звуки. Что-то тарахтело, чихало и стреляло. Он вышел за угол домика и стал на середине лужайки, заложив руки за спину. Прямо на него, издавая эти самые странные звуки, надвигался ржавый трактор для укатывания асфальта. За рулём в фуражке, одетой козырьком назад, сидел начальник лагерного сбора подполковник Алимов. За его спиной, вытянув руку вперёд, как это делал Ленин, стоял замполит лагеря, майор Пескаренко и что-то громко декламировал. Весь трактор был облеплен лётчиками, которые сидели, уцепившись кто за что. Кому не хватило места "на броне", шли рядом. Все галдели и размахивали руками.

Когда они увидели, кто их встречает, перестали кричать и жестикулировать, посмотрели на Алимова. Тот ожидавший чего угодно, только не такой встречи, никак не мог остановить трактор. Тормозов у него не было, а двигатель никак не хотел выключаться. Наконец удалось его заглушить. Трактор остановился рядом с сауной. Наступившая тишина была какой-то тревожной. Алимов осторожно посмотрел на командира. От того можно было прикуривать. Он подошёл к своему заместителю, взял его за ворот и сквозь зубы процедил:

– За мной.

– Куда?
– машинально спросил Алимов.

– В баню!!!
– заорал Ремизов и буквально швырнул подполковника к зданию сауны. За ними захлопнулась дверь и стёкла в окнах задрожали.

Минут через пять всё стихло. Дверь приоткрылась, на свет божий появился живой подполковник Алимов. Посмотрев на ожидавших его лётчиков, он покачал головой и выдохнул:

– Ух!
– и показал жестом: разбежались быстро!

Лётчики исчезли. Алимов пошёл к домику:

– Демидыч!

В окно выглянул Сердюк и вопросительно посмотрел на начальника лагеря. Тот поманил его рукой:

– Баню затопить, быстро, мухой. Командир париться будет.

– Щас сделаем, венички, простыни... Он один? Вы пойдёте?

– Нет. Я не пойду. Я сегодня уже парился.

8

Отъезд из лагеря на выходные, назначенный Алимовым на тринадцать ноль-ноль не состоялся. На это время командир полка назначил общелагерное построение. Цель этого мероприятия Ремизов сформулировал, процитировав великого комбинатора Остапа Бендера: "Материализация духов и раздача слонов". Духов материализовано было мало, а вот слонов роздано вполне достаточно. Командир выдал ряд указаний и установил жёсткие сроки для их устранения. Часть недостатков нужно было устранить сегодня же. Отъезд на базу перенесли на шестнадцать ноль-ноль. Суббота, как выходной пропала.

Ремизов сходил в баню, провёл короткое совещание руководящего состава и уехал. После того, как командирский "УАЗик" скрылся из виду, из лагеря начали по одному уезжать битком набитые легковушки и мотоциклы. К шестнадцати часам в лагере из постоянного состава остались только дежурные силы, и небольшая часть офицеров, оставленные командирами для контроля за личным составом. Солдаты и курсанты готовились к субботнему вечеру. Гладили парадную форму, чистили обувь и просто отдыхали.

Надо сказать, в советской армии досугу солдат и курсантов уделялось большое внимание. Занимался этим многочисленный и хорошо организованный политаппарат, партийные и комсомольские организации. В лагере для этих целей имелись клуб, летняя эстрадная площадка, кинозал, ленинская комната, небольшая библиотека. Имелся хороший студийный магнитофон, приличный усилитель и колонки. У курсантов был свой вокально-инструментальный ансамбль, для него имелись современные музыкальные инструменты и аппаратура.

Девушки из посёлка с удовольствием ходили к военным и в кино и на танцы. Здесь было спокойно и безопасно. О хулиганстве или хамстве не могло быть и речи. Не было пьяных. Курсанты, конечно выпивали, но только для поднятия настроения. Если патруль или кто-нибудь из офицеров заметит, что курсант пьян, то у него могут быть серьёзные неприятности, вплоть до отчисления из училища. Если кому-то надоедала громкая музыка, можно было найти место и потише. В жилой зоне, в которой было несколько аллей и небольших сквериков с беседками и лавочками, разрешалось гулять.

Мусин и Евсюткин готовились к предстоящему вечеру. Наглаженные брюки повесили на спинки кроватей, сияющие ботинки поставили под табуретки. Мусин достал из тумбочки флакон импортной туалетной воды, побрызгал на себя, протянул Евсюткину:

– Будешь?

– Не жалко?

– Для тебя нет. Мы ж с тобой в одном окопе...

– Ладно, давай.

Эту туалетную воду Мусину подарила мама, когда он был на каникулах. Фирму производителя он не знал, мог только сказать, что на этикетке было написано: "Consol". В те времена в свободной продаже таких вещей не было, кто достал при случае - берегли, что б хватило на долго, хотя основная ценность была в том, что больше ни у кого в ближайшем окружении такой вещи не было.

Было ещё рано. До кино ещё два часа. Танцы начнутся по окончании фильма. Вернее в это время ансамбль начнёт играть живую музыку, до этого - магнитофон и народу на танцплощадке будет очень мало и делать там особо будет нечего. Они вышли на улицу, сели в курилку. Светило солнышко, вокруг была тишина. На центральной аллее показалась группа женщин, - повара и официантки из столовой. В субботу и воскресенье в столовых не требовалось много работников, работали сокращённые смены и часть персонала отпускали на отдых. Мусин сразу заметил в этой группе Аллу и помахал рукой. Она махнула в ответ, что-то сказала своим подругам, те громко засмеялись и пошли дальше, а Алла подошла к курилке, протянула юношам бумажный пакет: подкрепитесь пока. В пакете оказались пончики. Мусин сначала затолкал пончик в рот, только потом вспомнил, что нужно поблагодарить. Он с полным ртом, встал, приложил руку к груди, и шутливо поклонился. Алла улыбнулась: