2) Ляндрес и его помощница Керженцева приказали мне вступить в личные переговоры с Стронг, заявив, что они уже договорились с ней по всем вопросам и что мне остается только завершить. Я категорически отказался от этого поручения, сославшись на практику МИД СССР, и одновременно обратился с двумя записками (в Минист. госбезопасности и Агитпроп), в которых указывал на нарушение советских законов в ведении переговоров с иностранцами Ляндресом. Мне удалось приостановить работу над рукописью Стронг.

3) Мне известно также, что наряду с настойчивостью Ляндреса, Керженцевой и юриста Госиноиздата особую заинтересованность в деле издания рукописи Стронг проявлял Бородин (работник газеты "Московские новости"), который, по его словам, вел неоднократные беседы с Стронг.

4) Более подробно о всем этом я излагал по свежим следам (часть этих документов известна моему бывшему заместителю Телешовой Л.А., с которой я советовался по всем этим вопросам как единомышленник).

5) Меня Ляндрес, Керженцева пробовали скомпрометировать и представить меня так, что я "неграмотный человек, который не оценил друга СССР - Стронг". В этом их поддержал секретарь парткома Урнов. Не обратил на это никакого внимания и Вишняков.

6) Ляндрес и Керженцева использовали против меня, по их мнению, тяжелую артиллерию МИД СССР. Т. Петров (бывший посол в Китае) написал положительную (в основном) рецензию на рукопись Стронг, за что ему уплачена была соответствующая денежная сумма (она была передана вопреки моему заявлению т. Апрелевой). Таковы факты, которые в свете сегодняшнего дня представляют интерес".

Стронг Анна Луиза - американская писательница и журналистка, автор нескольких книг о СССР и Китае. Впервые приехала в советскую Россию в 1921 г. в рамках международной кампании помощи голодающим Поволжья. Учредила и была первым редактором англоязычной газеты "Московские новости" (Moscow News), закрытой решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 января 1949 г. (см. документ 94). Встречалась с высшими советскими руководителями, включая И.В. Сталина.

В сообщении газеты "Правда", упомянутым в начале письма С.К. Бушуевым писалось следующее: "Известная разведчица, американская журналистка А.Л. Стронг, пробравшаяся в СССР вследствие оплошности некоторых чиновников внешних сношений, вчера арестована органами государственной безопасности. Г-же Стронг инкриминируется шпионско-подрывная деятельность против Советского Союза. Сообщают, что на днях она будет выслана из пределов Советского Союза".

В результате "судебного расследования" С. А. Ляндрес был осуждён на 8 лет исправительно-трудовых лагерей по 58 статье ("контрреволюционные действия"). После ареста отца, Юлиан приложил максимум усилий для его освобождения - писал письма и жалобы высокопоставленным чиновникам, добивался встреч с "нужными людьми". Позднее он напишет следующее в неопубликованном рассказе "Полковник Новиков", сохранившемся в домашнем архиве:

"...На улице Кирова, возле странного здания Наркомлегпрома, находится приемная прокуратуры войск МГБ. Я хожу туда раз в месяц - это, как в церковь: знаешь, что ничего не произойдет, а все равно молишься и просишь у Бога своего, затаенного, а он смотрит на тебя со стены и молчит... Так и в прокуратуре войск МГБ. Я приходил туда просто для того, чтобы быть честным перед самим собой. Я знал, что на мое очередное письмо ответят очередным отказом. Я даже знал, что там будет сказано, в этом отказе: "Ваш отец осужден правильно и оснований к пересмотру дела не найдено". Поначалу мне казалось, что может быть чудо... Но постепенно я понял, что чуда не будет, и стал ходить туда для самого себя, чтобы не стыдно было ночью ложиться в кровать...".

11 августа 1952 года Юлиан напишет письмо Генеральному прокурору СССР, в котором будут и такие строчки:

"Тов. Софронову.

Жалоба

29 апреля 1952 года органами МГБ СССР был арестован мой отец Ляндрес Семен Александрович. 4 июля 1952 года решением Особого совещания он был по 58 ст.п.п. 10 и 11 осужден на 8 лет тюремного заключения в Александровской тюрьме. 6 августа я получил письмо из пересыльной тюрьмы из Ярославля, написанное чужой рукой. Письмо было от отца. Я выехал в Ярославль и там получил свидание. Моего отца вынесли на руках двое заключенных в сопровождении медсестры... Его разбил паралич, сидеть он не может, ходить - тем более. На спине у него сплошные волдыри, так как, чтобы перенести его с места не место, его тащат под руки. И вот этого больного человека после вынесения ему приговора направляют в Александровскую тюрьму. Его в теплушке везут в Александровск, оттуда в Ярославль, Кострому, Киров и, наконец, снова в Ярославль... В Вологде и Костроме отец лежал 4 суток на каменном полу и не имел, кроме куска черного хлеба, никакой еды... Это безобразное нарушение основного закона нашей Родины - Закона об уважении человека... Прошу Вас дать указание прокурору г. Ярославля немедленно перевести моего отца в Ярославскую больницу, где бы ему смогли обеспечить соответствующий уход... Работники МГБ СССР во время следствия по делу моего отца безобразно нарушали установленные нормы поведения в СССР. Они нарушили Конституцию. Во-первых: мой отец подписал 206 статью в полубессознательном состоянии, когда у него были разбиты очки. Во-вторых: во время следствия, несмотря на неоднократные требования отца, он не смог ни разу поговорить с глазу на глаз с прокурором. В-третьих: на 12-й день после ареста отца разбил паралич и на допросы его возили в кресле. В-четвертых: работники МГБ СССР угрожали ему тем, что они засадят его навсегда в сумасшедший дом...".

На следующий день, 12 августа 1952-го Юлиан получает письмо от отца:

"Дорогой мой мальчик!

Я все еще в Ярославле. Видимо, ожидают на меня наряд из Гулага МВД. Сейчас главное для меня - научиться ходить и предотвратить дальнейшее катастрофическое высыхание руки... Физическая полноценность укрепит меня в противостоянии всем преследователям, и я сумею, наконец, собраться с силами и мыслями, чтобы написать по существу моего пустячного и тенденциозного дела.

Целуй всех очень крепко.

Папа Сеня".

Юлиан немедленно отвечает на письмо отца:

"Дорогой папулька!

Помнишь, твоей первой книгой, изданной в Госкомиздате, была книга тов. Фучика... Папулька, будь стоек! Самую большую боль мне доставляет то, что мне товарищи из охраны говорят, что ты плачешь. Папулька, милый, возьми себя в руки... Я был на приеме у зам. Главного Военного прокурора Сов. Армии Т. Китаева. Я передал ему свою государственную жалобу. Исход возможен такой: либо тебя восстанавливают во всех правах, ты снова становишься полковником, членом партии, либо тебя освободят по состоянию здоровья. Должен тебе сказать, что первое гораздо более вероятно. Ты сам обязательно напиши тов. Косыгину, Берия, Ворошилову. В своей жалобе я писал о состоянии твоего здоровья, о твоем деле, и о нелепости его и о ведении следствия... Еще раз прошу тебя, если ты хочешь, чтобы я спокойно и твердо боролся за тебя, а если за тебя, то значит и за себя, то не плачь, не нервируй себя. В этом залог моего спокойствия и твердости. Нужно очень желать, и тогда все желания сбудутся... Мое спокойствие зиждется на уверенности в том, что ты будешь молодцом. Сейчас я шлю тебе 4 пачки "Москва - Волга", - других, к сожалению, нигде не смог найти и 100 рублей. Папуля, свидание нам сейчас дать не могут, и обижаться на это нельзя... Пиши, что тебя надо, все пришлю или привезу. Напиши, куда, что и в каком аспекте писать еще.