Что сказать... Талантливо и хочется согласиться с каждым словом написанного. Однако... С точки зрения философов, любой человек, включая истинных исследователей фактов, хирургов, зодчих, военачальников, литераторов (отдавших себя служению истории) и т.д.
– может быть не только субъектом, но и объектом истории. Субъектом - как носитель деятельности, сознания и познания; как индивид, познающий внешний мир (объект) и воздействующий на него в своей практической деятельности; как человек или консолидированная группа лиц, общество, культура или даже человечество в целом, противопоставляемые познаваемым или преобразуемым объектам. Объектом - как философская категория, на которую направлена предметно-практическая, управляющая и познавательная деятельность иного субъекта (наблюдателя).

И сразу возникают вопросы: "Так кем же лучше быть человеку?.. Объектом или субъектом?..".

Латинское слово "субъект" (subjectum) означает - "лежащий внизу". И, быть может, многие граждане (несмотря даже на такое положение), всё-таки пожелают стать субъектом, а не объектом: мол, лучше быть хоть и лежащим, но человеком, чем какой-то высоко парящей философской категорией!.. Однако одних желаний граждан явно недостаточно не только для всемирной, но даже для их собственной истории жизни.

У истории, как известно, - собственный "расклад карт", который определяет не только субъективно-объективную природу человека, но и заставляет подчиняться основному закону эволюции всего живого - приспосабливаемости. Не избежал такого "расклада карт" и Юлиан Семёнов.

4. ИЗ ДНЕВНИКОВ ЮЛИАНА СЕМЁНОВА

Очень краткую хронологию основной деятельности Юлиана Семёнова в период 1953-1970 годов можно изложить и в таком виде. В 1953 году окончил ближневосточный факультет Московского института востоковедения. За это время практически самостоятельно изучил несколько иностранных языков, в том числе немецкий, английский и пушту. Затем преподавал пушту в МГУ и одновременно учился там же на историческом факультете. С 1955 года начал пробовать себя в журналистике: печатался в "Огоньке", "Правде", "Литературной газете", "Комсомольской правде" и "Смене". В 1962-1967 годах был членом редколлегии журнала "Москва". В 1960-1970 годах много работал корреспондентом вышеупомянутых изданий во Франции, Испании, Германии, Кубе, Японии, США, Чили, Парагвае, Афганистане, Вьетнаме... Во время своей журналистской деятельности побывал почти во всех "горячих точках" планеты, а также исколесил просторы собственной страны, описывая жизнь и деятельность полярников, строителей БАМА, добытчиков алмазов, охотников на тигров и т.д.

Сам писатель так писал о своей журналистской деятельности: "Во всяком случае, если без точных дат не обойтись, то осенью 1955-го я пришел в "Огонек", и полетел в Таджикистан как их спецкор. С тех пор я благодарен журналистике, которая так помогала высекать искру, в быстром свете которой мне посчастливилось видеть лица Хо Ши Мина и Луиса Корвалана, принца Суфанувонга и Дюкло, Твардовского и Орсона Уэллса, Петра Олейникова и Вана Клиберна, советника Джона и Роберта Кеннеди Пьера Сэлинджера - за день перед убийством Бобби, и Матадора Домингина - друга Хемингуэя, Шандора Радо и подруги Зорге - Иисии, помощника Даллеса - Пола Блюма и помощника Канариса - Бамлера; в эти же годы я смотрел в глаза генералу Пиночету - тогда он козырял Альенде, доктору Веддингу - полковнику СС Швенду, ныне арестованному в Перу; жизнь сводила меня с одним из лидеров "Роте армее фракцион", Хорстом Малером, арестованным ныне, с американскими летчиками, которые прилетали на отдых из Сайгона - на Борнео, с летчиками, которые начали летать в 45-м году, защищая Берлин от американской, союзной нам авиации; со многими людьми сводила жизнь - и за это я благодарен журналистике, ибо с нее начался отсчет времени в моей работе...".

О журналистской работе Юлиана Семёнова можно немало узнать из дневников писателя, которые он регулярно и обстоятельно вёл в конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов, а начиная с 1964 года дневниковые записи делались им лишь во время командировок в качестве корреспондента российских газет. По утверждению Ольги Семёновой - младшей дочери писателя: "Там, где сложно было писать - во Вьетнаме - под бомбами, в Никарагуа, во франкистской Испании, - наговаривал "дневник" на маленький диктофончик и распечатывал по возвращении. Некоторые из записей легли в основу книги "На "козле" за волком". Дневник Ю. Семенова неоднороден - одни записи носят эпизодический характер, другие по отточенности языка и выразительности образов больше похожи на законченные литературные произведения, но все они объединены уважительным интересом к описываемым людям, внимательным взглядом на окружающее и точным анализом...".

***

Работая с материалами советских и иностранных архивов, Юлиан Семёнов иногда записывал в свои дневники некоторые сведения об тех или иных исторических личностях военного и послевоенного времени. К примеру, о генерал-фельдмаршале В.Г.Кейтеле (1882-1946) - начальнике штаба Верховного командования Вермахта (1938-1945), подписавшем Акт капитуляции Германии, и А.Э. Розенберге (1893-1946) - немецком государственном и политическом деятеле российского происхождения, обергруппенфюрере СА и рейхсляйтере (1933-1945), написано (об их поведении перед казнью) следующее:

"...Лучше всех погибал Кейтель. Когда его возвели на эшафот, им всем и ему тоже задавали последний вопрос: "Хочет ли он что-нибудь сказать?". Кейтель сказал: "На полях сражений лежит 3 миллиона моих сыновей. Я иду к ним!". Хуже всех вел себя Розенберг. Он был в полубессознательном состоянии, и его три раза спрашивали, прежде чем он смог ответить на вопрос: "Как ваше имя?". От последнего слова отказался, слабо махнув рукой".

***

"Не помню, записывал я на обрывках своих или не записывал историю, которую незадолго до смерти рассказывал Пастернак. Пастернак ее рассказывал с мучительной, стыдливой улыбкой, краснея. Он рассказывал историю о том, как однажды он оказался предателем. Это было в 1937 году. К нему позвонил Сталин. А, как известно, Сталин очень хорошо относился к Пастернаку. Он позвонил ему часа в три, поднял его с кровати и спросил:

– Послушайте, Пастернак, что вы мне можете сказать о Мандельштаме?

Что он мог сказать ему о Мандельштаме?! Целыми ночами в Москве хлопали двери - шли аресты. А днем дети отказывались от отцов, мужья от жен, отцы от сыновей. Что он мог ему сказать?! Он ничего не мог ему сказать. И поэтому он стал говорить:

– Да видите ли, Иосиф Виссарионович, как бы это точнее...

Что же мне вам бы сказать... Вот значит так...

Сталин хмыкнул в трубку и своим глухим хрипловатым голосом сказал: