– Картер сказал мне, что способен различить, когда я кончаю, по тому, что дышать начинаю чаще. Я обычно дышу чаще потому, что устаю в хлам и боюсь, как бы меня сердце не подвело, – говорит Клэр.

– Джим мне сказал, что знает, потому что я всегда его по заднице шлепаю аккурат перед тем, как приход поймать. А я делаю это, чтоб он, мать его, поторопился, потому как спать хочу или потому, что по телику «Шефа» скоро начнут показывать, – добавляет Лиз.

Я потрясенно пялюсь на них обеих, поверить не могу, что это творилось все эти годы, а я про то и знать ничего не ведала. В жизни не знала, что женщины своих мужей за нос водят с оргазмом. По мне, в этом смысла нет. Зачем выходить за того, кто не способен дать тебе приход словить? Так ведь у Лиз и Клэр браки, как скалы, крепкие, значит, что-то, должно быть, им ведомо.

– Прекрасно, перейдем, черт побери, к потягушкам, чтоб я уяснила, в чем тут суть.

– Со всем моим показным удовольствием, – улыбается Лиз, ставя фильм на быструю перемотку.

Полтора часа спустя сидим в местном баре-забегаловке в нескольких кварталах от магазина Лиз и Клэр, а я все никак в себя прийти не могу от фильма.

– То есть, – лепечу им в ужасе, – это настолько взаправду.

– Знаю, так? И мысли другой нет, как та, что Билли Кристал дает пососать Мег Райан под столом, – говорит Лиз, допивая пиво, и делает знак официантке: «Еще по одной».

Решаем, раз уж мы без детей или мужей, значит, должны оттянуться по полной и выпить, как надо. Плюс к тому, девчонки убеждены, что малость хмельной удали поможет мне в вождении за нос, какое я собираюсь испробовать нынче вечером, только для этого им еще надо заказать мне ее. Несколько минут спустя к нашему столику подходит официантка, и Клэр с Лиз заказывают себе еще по пиву.

– А мне любого размера «Хмельную удаль», какая есть у вас в наличии, – говорю я с улыбочкой.

– Простите, чего?

– Не знаю. Подружки велели мне заказать это. У вас что, этого нет? Может, это новинка какая.

Лиз подается вперед и прикрывает мне рот ладонью.

– Просто принесите ей напиток с наивысшим содержанием алкоголя, какой у вас только имеется.

Клэр со смешком выстукивает что-то на клавиатуре своего сотового.

– Ты что делаешь? Выкладываешь это в Фейсбуке? Не смей! Откуда, по-твоему, мне было знать, что это не сорт пива? – недовольно ворчу я.

– Если разобраться, идея неплохая. Надо подумать, может ли мой магазин выйти на рынок с собственным сортом пива. «Хмельная удаль» помогает уложить мужиков на века. – Клэр смеется и опускает сотовый обратно в сумочку.

Возвращается официантка с пивом для девчонок и стопариком, наполненным какой-то розоватой жидкостью, для меня.

– Это что? – спрашиваю ее.

– Это «Чистогон» [12] с капелькой вишневого сока, – поясняет та, прежде чем умчаться к другому столику.

– Уууух, «Чистогон». Звучит миленько, – говорю. И опрокидываю стопарик.

Тут же начинаю кашлять и задыхаться, размахивая ладонью у раскрытого рта.

– ГОРЮ! О БОЖЕ МОЙ, ВСЕ ГОРИТ! – пытаюсь выкрикнуть хриплым голосом, в котором словно пожар полыхает.

– На, запей, – говорит Клэр, пододвигая мне через стол свою кружку пива.

Я ее всю опоражниваю в три больших глотка и бухаю кружкой об стол.

– Ну что ж, вполне уверена, что на вечер хмельной удали хватит с избытком, – со смехом говорит Лиз.

– Ты с ума спятил, пшеничные хлебцы! Ты чем ребенка кормишь? – спрашивает Джим, поднося ко мне Билли, которого он держит на вытянутой руке, скорчив брезгливую рожу. – От него воняет, будто он слопал дохлую собаку, покрытую блевотиной и йогуртом, а потом все это высрал.

Сажает Билли ко мне на колени, и стоит мне учуять запах, как тошнота застревает в горле и мне приходится сдержать дыхание.

– Дженни на прошлой неделе перестала грудью кормить и перевела его на молочную смесь и кашу. Может, от этого.

Картер трясет головой:

– Так ни от молочной смеси, ни от каши не воняет. Тут несет, как от прелых яиц, покрытых швейцарским сыром.

Ставлю Билли на пол у своих ног и отступаю от него, чтоб продохнуть.

– Иисусе, в натуре, погано. Как он лыбится-то? Что, свое не пахнет? Если б я обделался чем-то с таким же запахом, то уж не лыбился бы, – говорю.

– Ну да, по крайности, что бы то ни было, оно теперь не внутри у него. Представьте, что за бардак у него в желудке был. Ему небось типа «Слава тебе, едрено боже, что это дерьмо из меня вышло». Буквально, – говорит Джим и отступает на несколько гигантских шагов.

Неожиданно пять маленьких девочек принимаются вопить, будто их убивают, и их вопли несутся из детской игровой комнаты в задней части дома, а в гостиную влетает ухмыляющийся Гэвин.

– Ты что наделал? – обращается к нему Картер, пока я роюсь в ящике для подгузников в поисках противогаза и резиновых перчаток.