Я в ужасе смотрела, как Лигуриус, один за другим швырял предметы одежды, ловчему второго слина.

Одним из них было короткое, желтое, шёлковое, домашнее платье, которое я особенно любила. Это был первый предмет одежды, который я вообще надела на Горе.

– Вон то платье, - заметил Майлс из Аргентума, указывая на алое платье, с жёлтым, плетеным поясом, - кажется, то самое, в котором она прятала свои соблазнительные формы в день моей аудитории перед ней, когда я передавал ноту протеста.

– Оно самое, - заверил его Лигуриус.

Также я заметила там одежды, которые были похожи на те, что я надевала в театр, где мы с Дразусом Рэнциусом смотрели музыкальную драму, и носила позже на стенах Корцируса.

– Конечно, Вы не можете не узнать этот предмет одежды?
– спросил Лигуриус, демонстрируя фиолетовое платье с золотой окантовкой и золотым же поясом.

– Да, - кивнул Майлс.
– Это те самые одежды, в которых она была пленена, когда мы вошли во дворец в день взятия Корцируса.

– Вами, - уточнил Лигуриус.

– Да, мной, - улыбнулся генерал.

– Но, кажется, она не носила его долго, не так ли?
– спросил Лигуриус.

– Нет, - усмехнулся Майлс, поддержанный весёлым смехом из-за столов.

У меня не было ни малейших сомнений, что все эти предметы одежды были подлинными. Последнее платье, например, несомненно, было тем самым, что было сорвано с меня в тронном зале Корцируса, прежде, чем меня уже нагую и закованную поволокли наружу, во внутренний двор, где уже ждала золотая клетка.

Вот значит, о каких одеждах, вывезенных контрабандой из Корцируса, говорил мне Лигуриус тронном зале Аргентума, прежде, чем запихнуть меня в золотой мешок, из которого я была спасена Дразусом Рэнциусом. Вероятно, он немало заплатил за то, чтобы получить их.

Последними к слину полетели предметы моего нательного белья, которое носилось ближе всего к моему телу.

Я была немало смущена тем, что их выставили на всеобщее обозрение. Теперь, став рабыней, я буду благодарна, если мне позволят носить их даже на публике. Но прежде, когда я их носила, они были предметами одежды свободной женщины и, увидев их теперь, я на миг вспомнила, что когда-то была свободной, и краска стыда залила моё лицо. Немногие из свободных женщин горят желанием выставить на показ перед мужчинами предметы своей интимной одежды.

Затем я увидела слина, другого слина, засунувшего свою морду глубоко в груду некогда моих одежд. До меня донеслись даже звуки его сопения. Егерь схватив в охапку предметы моего нижнего белья и сунул их прямо под нос зверя, а тот, к моему ужасу, фыркая и рыча зарылся в самую их глубину. Несомненно, мой интимный запах, был там наиболее силён.

Я попыталась сжаться, и ещё сильнее отстраниться от страшного зверя, Но руки солдата присевшего позади меня, не позволили мне, даже пошевелиться. А через мгновение слин метнулся вперёд, и я, закрыв глаза и закричав, почувствовала горячее дыхание животного на моей груди. Казалось, я была окружена его рычанием.

Звуки царапанья и проскальзывания его когтей по полу, скрежет и звяканье звеньев его цепи, то ослабевавшей, то натягивавшейся от его рывков в отчаянных попытках дотянуться до моего горла, казалось, звучали прямо в моих ушах. В этих звуках слились его сила, его нетерпение, его жажда крови. Прямо перед моим лицом послышалось клацанье его челюстей. Что если ловчий неверно оценит расстояние? Что если он не удержит животное? Что, если цепь не выдержит?

Я осторожно открыла глаза, как раз в тот момент, когда слин сделал очередной выпад в мою сторону. В моей памяти навечно отпечаталась его ощеренная пасть, клыки, длинный тёмный язык, сверкающие глаза, решимость, преданность, мощь и рвение настоящего убийцы. Я запрокинула голову и отчаянно закричала:

– Пощадите! Умоляю о милосердии, моих владельцев!

Я орала, испуганная рабыня, обращаясь ко всем сразу, в панике, как если бы они могли быть моими законными владельцами.

Послышалась команда, и слин успокоился, набросившись на кусок мяса, прилетевший ему под ноги. Меня трясло от пережитого потрясения. Не держи меня солдат за руки, я, скорее всего уже упала бы в обморок. Дразус Рэнциус бросил на меня презрительный взгляд. Меня это даже не задело. Я была слабой девушкой, и рабыней, а не воином как он.

– Теперь Вы все видите, - усмехнулся Лигуриус, - кто был настоящей Татрикс Корцируса.

– Получилось, что обе женщины, - задумался Клавдий, - были идентифицированы таковыми, одна по вещам, предъявленным Хассаном, а вторая в силу тех, которыми снабдили нас Вы.

– Ну, так исследуйте печати, - торжествующе предложил Лигуриус. – Проверьте, которые являются оттисками настоящей печати Корцируса!

Сломанные печати передали Клавдию, который положил их на стол перед собой, и его тут же окружили члены высшего совета.