— Какой ветер?

— Юго-западный! Ты на электричку опоздаешь, — напомнила она.

— Они сейчас через каждые десять минут, — посмотрел он на часы.

— Ну и что? Вдруг отменят… А тебе рисковать нельзя — экзамен же завтра.

Он молчал, ничего не отвечая, стоял почти вплотную и продолжал пристально разглядывать Валю, и она не выдержала, сделала шаг вперед, тихо сказав:

— Ладно, иди. Мне надоело тут стоять.

Она набралась решимости и оттолкнула Илью, упершись ладонями в его грудь. Он был сильный, крепкий, и сдвинуть его с места было не так-то легко. Но он вдруг сам отступил и сказал:

— Ладно, Валька, пока. Все-таки ты необщительная личность.

Произнес он это без всякого раздражения, Вале показалось — добродушно даже, как старый приятель, и потому она, обернувшись, весело закричала ему:

— Вы не правы, товарищ! Еще никто и никогда не называл меня необщительной!

— Пока! До послезавтра! — махнул он рукой.

На берегу речки сидели Лида с Ваней и лениво резались в карты.

— Пришла! — обрадовался Иван.

— Валька, ты где пропадала, мы тебя уже сто лет ждем! — закричала Лида сердито.

От того, что сейчас они были втроем, все было немного по-другому. Они купались и загорали под оранжевыми лучами вечернего солнца, потом долго сидели на краю старого разбитого моста, находившегося ниже по течению Иволги, болтали ногами в воде и обсуждали фильм «Пятница, 13», который смотрели у своих знакомых на видео.

— Кстати, а сколько стоит видеомагнитофон? — с любопытством спросила Валя.

— Кажется, тысяч шесть, — пожала плечами Лида. — Нам он не светит.

— Разве шесть? — с удивлением спросил Иван. — По-моему, меньше…

— Точно, это я вам говорю! — возмутилась Лида. — Хороший импортный аппарат именно столько и стоит. Да его еще и не достать…

— А сходить в видеосалон — рубль, — заметила Валя. — Какая разница, где фильм смотреть — у себя дома или в каком-то другом месте?

Они разошлись поздно вечером.

На прощание Иван хотел поцеловать Валю, но рядом была Лида, которая смотрела на них с любопытством и насмешкой, словно не одобряя все эти «телячьи нежности».

— Потом, потом! — засмеялась Валя, отворачивая лицо. — Отстань, Ванечка…

— «Ванечка»… — передразнила подругу Лида. — Так вот, Ванечка… Приходите завтра, молодой человек!

Был уже совсем поздний вечер — одиннадцатый час, но еще не стемнело — стояли долгие июньские дни. Валя читала книгу у лампы и отмахивалась от мелких мошек, которые летели на свет. В руках у нее был «Черный обелиск» Ремарка.

Вдруг ставни едва слышно стукнули друг о друга.

— Ой, кто там? — прошептала она. — Ваня?

Это был он — стоял внизу, уцепившись руками за карниз, и тянул шею, стремясь разглядеть, что творится в комнате. На подоконнике лежал букет полевых цветов, очень сильно напоминающий веник.

— Ванечка, как мило! — Валя выключила свет и села на подоконник, отчего ее длинные волосы опустились вниз, прямо к его лицу. — Ты принес цветы…

— Мне очень жаль, что это не розы! — прошептал он. — Ты, наверное, розы любишь…

— Мне все равно. То есть я все цветы люблю! — с восторгом призналась она. — И потом, ты знаешь, мне еще не дарили цветов.

— Никто и никогда?

— Никто и никогда! Как ты сюда пробрался?

— Я же помню ту доску в заборе, которая легко отодвигается в сторону.

В полутьме он казался нереально красивым — черты лица были четкими, волосы завитками лежали на висках и на лбу. Валя опустила руку и погладила его по голове.

— Ванечка, хороший мальчик..

— Ты меня еще любишь?

— Люблю…

— Это хорошо. Я все боялся, что ты меня разлюбила…

— Так быстро я не смогу тебя разлюбить!

— Пусти меня к себе, — вдруг попросил он.

У Вали мурашки пробежали по спине — она сама хотела быть с ним рядом, ближе, как можно ближе. Но она сердито сказала:

— Ты с ума сошел! Там мама спит, у нее очень чуткий сон.

— Пусти!

— Да нет же, глупый…

— Тогда дай руку, зачем ты ее убрала! — тоже сердито прошептал он.

Валя опустила руку вниз — он прижал ее ладонь к своему лицу, поцеловал.

— Почему ты меня сегодня оттолкнула? — упрекнул он.