— Это все — дело рук недобитого шемлика Вартфа, командира тысячи всадников. Он уже несколько месяцев, как перестал нападать на наши дорожные разъезды, а теперь, видимо, сколотил банду побольше. Вот от него и неприятности.

— Так найдите этого сына Йоки!

— Я готовлю карательную экспедицию на север Илмора.

— Только не переусердствуй, прошу тебя! Наш аллик обратил только пятую часть страны. Теперь террор невозможен, хуманги просто начнут сбегать от нас.

— Они и так бегут… — глядя в куда-то в сторону, произнес шемир.

— Что? Сэфриоль! Расскажи, как идут дела с Иргом?

— Под его, а соответственно, и нашим контролем, сейчас весь Верл и окрестности. Аллик продолжает работу с оружием. Его клирики прибыли в Схорлу и начали обращение. Через две декады город будет принадлежать черному Аллу.

— Что, хуманги и правда сбегают из резерваций?

— Нет, месстре Наместник. Патруль ловит лишь тех, кого зима выгнала из леса.

— Хорошо, пусть так! Шемир! Что собираешься делать с последним прибежищем людей — фри Глау?

— Дождемся середины весны. Я блокирую все четыре перевала, а армия черного аллика уничтожит Долину. К тому времени там как раз соберутся все выродки! За одно и посмотрим, какова армия наших подчиненных в действии.

— Что ж, — Нальгорт сделал по комнате еще один круг. — Предложение хорошее! Одобряю. Сэфриоль! Пусть наш аллик о безопасности своих подданных заботится сам. Это действительно его проблемы, как выполнить наши приказы. По крайней мере, пока нет прямой угрозы ареалам эли. Передай ему это. Но с гибелью наших шемов я смириться не могу. Мигэриэль! Отправляй своих карателей как можно быстрее. И усиль патруль в три, а то и четыре раза! Как и сопровождение рудниковых караванов! Хватит зимой спать, тем более, что есть большая проблема! Как теперь нам выжить рядом с этими хищными уродами!

— Да, месстре! — шемир поклонился. — Эту экспедицию я возглавлю сам. У меня давние счеты с хумангом Вартфом…

Борнуа, как и Наместник, был в ярости. Еще бы! Двести шемов не смогли защитить караван и просто исчезли вместе с ним! Нет, следы конечно были… Которые вели обратно в Дюнгор. Но в городе их никто не видел, по крайней мере, его фактотумы. Словам гронгов алхимик не верил. Теперь перед ним встал двойной вопрос. Как защитить обоз и где взять десять тысяч корбусов, не залезая в и так на глазах тающую казну.

Как и всякий обыватель, в силу специфики своих занятий и прежнего воспитания, Ирменг был твердо уверен, что всякую войну выигрывают деньги, а не армия. Чем лучше воин вооружен, значит, тем добротнее и надежнее его доспех и оружие. И значит, в бою он будет победителем! При хорошем жаловании, за которое стоит драться, лошади, которая стоит приличных денег и нормальном питании, солдат будет готов на все. Лишь бы сохранить то, что имеет, желательно не ценой своей жизни. А при поражении всегда можно купить мир контрибуцией, землей, людьми, идущими в рабство… Да мало ли чем!

Поэтому он не совсем понял реакцию Сэфриоля на исчезновение каравана. Тот сказал коротко:

— Разбирайся с этим сам. Своих воинов Наместник тебе не даст.

Все. Сказал, как отрубил! Борнуа был крайне недоволен, но перчить не осмелился, и, посовещавшись с Тирпуром и бургомистром Зольцем, решил ввести новый налог и увеличить защиту обоза. Тем более, как он слышал краем уха, зеленые то же стали отправлять в патруль в три раза больше шемов, чем раньше.

Но ярость была даже не из-за этого маленького поражения. Ну — мятежники, ну, двести человек! Дело в другом! Когда у аллика, который добросовестно исполнял все желания своих покровителей, возникли проблемы, то они от него отвернулись. Что это? Равнодушие? Пренебрежение? Или новое испытание? Мол, покажи, как ты справишься с этой задачкой, а мы посмотрим…

Борнуа чувствовал себя мышью в зубах кота, который отпустит, посмотрит, как она убегает, а потом снова ловит.

И в ярость его приводило свое собственное бессилие и осознание ничтожности, при всем величии его власти, которая на поверку оказалась призрачной, как пустынный мираж. Причем, вся злость была направлена не на эли. Как он смог позволить так ловко себя использовать!

Вечером к нему пришел Сэфриоль.

— Я чувствую твое волнение, Ирменг, — мягко произнес он. — Поэтому пришел поговорить. Скажи, почему ты так переживаешь?

Полупьяный алхимик немного успокоился, собрался с силами и чуть фальшивя, ответил.

— Сэфриоль! Погибло двести моих людей! Двести! Как ты думаешь, мне есть из-за чего переживать?

— Ну, погибли они или нет — пока под вопросом. Они исчезли…

— Да! Исчезли так, что следов не найти!

— Найдутся! Это лишь дело времени. И мы сделаем все, чтобы их разыскать. Ты не должен забывать о своем долге перед подданными и Наместником!

— Да помню я все! — воскликнул Борнуа. — Но думаешь, мне от этого легче? Для своих — я аллик, Повелитель, ради которого они готовы пожертвовать даже своей жизнью! А кто я для вас?