— Кого-кого только не спрашивала, — продолжала Зинаида, не слыша ее слов, — говорят, что из-под Бреста никто не вышел живым. Все полегли там.

— Знаю, знаю, милая. Домашние тоже думают, что Николай погиб. Ведь Никита как-то без тебя приходил, рассказывал…

— Он-то и смутил мою душу, Олюшка. Ведь мы с ним были вроде как помолвлены. Ты же помнишь?

— Как же, как же. Суженым его считали.

— Уехал он — и как в воду канул… Ни писем, ни телеграмм… А тут Николай появился. Вот меня мама и уговорила. «Выходи, говорит, за него, а то и этого упустишь…» Наверное, я поторопилась тогда. Нехорошо поступила. Никиту-то в армию призвали, увезли на Дальний Восток, поэтому он и не писал долго. Виновата я перед ним… Жалко мне Никиту.

— Значит, ты и сейчас любишь его?

— Люблю, Оля. Очень люблю. Столько он перетерпел, выстрадал… И, может быть, немало — из-за меня.

— А он, он-то как? — перебила ее Ольга. — Он-то любит тебя?

— Ох, любит, Олюшка. Крепко любит. Говорит, что жить без меня не может. Видать, из-за меня и приехал к тетке.

— А простит ли? Сможет ли забыть обиду?

— Не знаю…

— А ты прямо спроси. Если затаил злобу, тогда и думать забудь о нем — жизни не будет.

— Да нет, он добрый…

— Поставь условие, чтоб и намеком не напоминал.

— Значит, ты поняла меня? Считаешь, что нет ничего плохого, что я полюбила Никиту?

— Если любит — выходи за него без рассуждений. Сколько парней-то перебили на войне? Ужас! И еще это ли будет. Скоро днем с огнем жениха не сыскать. Разве можно упускать такого парня?

— А как же отцу, матери сказать?

— А ты пока не говори. Зачем? Теперь война — не до свадеб. А потом все утрясется…

— Ох, Оленька, спасибо тебе! — отирая слезы, но уже совсем другие, радостные слезы, сказала Зинаида и, потянувшись, поцеловала подругу…

Ночью, нырнув в теплую постель, Зинаида долго не могла уснуть. Мучили, терзали мысли. Спрашивала себя сурово: «Почему не сказала все? Почему? Ольга бы поняла и, может быть, дала хороший совет, А может, и оградила от опасного шага.

Как решиться? Ведь потом придется скрывать, обманывать? Да разве скроешь такое?.. А если откроется обман, Никита убьет меня. Второго предательства он не простит… А что делать? Как быть? Ольге и сейчас не поздно сказать, что я должна стать матерью. А вдруг она будет настаивать, чтоб я сказала Никите? Вдруг сама скажет ему. Что тогда?..

Почему я, глупая, тогда послушалась матери и вышла за Николая? Как бы теперь все сложилось хорошо, если б я тогда удержалась… Хоть и не верю я в бога, а, наверное, он меня наказал…»

Зинаида повернулась на другой бок, закрыла глаза, но сон не шел и не шел, а в голову упорно лезли те же мысли.

«Нет, Ольге говорить об этом было нельзя. Стыдно. Вроде и нет ничего позорного, а стыдно. А Никите тем более не скажешь. Хорошо бы, конечно, принять меры, избавиться, но запрещено… А так, тайно — опасно… А надо делать только тайно… И, наверное, уже упущено время — никто не возьмется…

Что же, что же предпринять? Идти под нож и, может быть, погибнуть? Нет, мне еще хочется пожить. Погибнуть всегда успею. Если уж совсем будет невмоготу — тогда решусь. А сейчас пусть хоть немного перепадет мне счастья. Ведь с Николаем совсем почти не жила. А молодость проходит… Нет, нет, что я говорю. Совсем не в этом дело, страшно другое. Страшно, что ребенок останется без отца. Только это может служить мне оправданием. Только это…»

Пока стояло редкое для Урала тепло, Никита спал в сарайчике для дров, в глубине двора. Такие сарайчики были у многих, но спали там обычно в большую жару, когда в квартирах было душно. Никита же не спешил перебираться в отведенную ему комнату, говоря, что ему лучше на свежем воздухе.

В субботу, вернувшись с завода, он застал тетку Ефимовну за стиркой.

— Может, в баню сходишь, Никита? Я только вернулась… Ох, и хорошо ноне натопили. Твоя Зинка, видать, еще моется.

— Ладно подтрунивать-то, — сердито сказал Никита, — не пойду я нынче. Устал.

— Ну-к, что ж, отдыхай. Сходишь завтра.

— Пойду лучше посижу во дворе.

— Ступай, ступай. Она вот-вот должна выворотиться…

Никита сделал вид, что не слышал этих слов, и, выйдя за дверь, несмотря на больную ногу, мигом слетел с лестницы и под аркой ворот столкнулся с Зинаидой.

— Ах, Никита! — воскликнула Зинаида, еще больше рдея от радости неожиданной встречи. — Ты куда?

— Тебя встречать. Тетка сказала, что ты в бане. Отнеси свою сумку и выходи во двор.

— Хорошо. Жди! — с улыбкой сказала Зинаида. — Жди под березами, где раньше…

Для приличия посидев с матерью и домашними за чаем, Зинаида встала.

— Что-то голова болит. Пожалуй, пройдусь…

— И у меня побаливает, — сказала Варвара Семеновна. — Должно, угорели мы нынче. Пройдись по воздуху, Зинуша, глядишь и пройдет…