Шрифт:
Когда Зинаида вышла — уже стемнело. Все же она легко узнала Никиту. Он сидел на той самой скамейке, где протекали их счастливые часы.
Только Зинаида приблизилась, Никита мягким, но сильным рывком притянул ее к себе. Крепко обнял.
— Ой, Никита. Не надо, подожди…
— Неужели ты все забыла, Зина?
— Нет, нет… Как можно… первая любовь не забывается…
— Так чего же мучишь меня? Ведь обещала любить всю жизнь.
— А к Николаю ревновать не будешь?
Никита слегка отстранился и сурово ответил:
— К мертвым не ревнуют!
Зинаида потупилась. Так жесток показался ей этот ответ. Полминуты, а может, и больше оба молчали. Зинаида чувствовала по прерывистому, гулкому дыханию Никиты, что он и сам не рад, что ответил так резко. Желая как-то смягчить неловкость, он взял ее руку своими шершавыми от грубой работы руками.
— Не сердись, Зинок. И не напоминай больше о нем. Давай начинать новую жизнь.
— Простишь мою вину?
— Давно простил, Зина. Знаю от тетки, что тебя мать подбила…
— И напоминать не станешь?
— Мое слово крепко. Я — мужчина!
В этом Зинаида усмотрела горький намек на ее слабость, но сдержала себя, промолчала.
Никита продолжал гладить ее руку, потом поднес к губам и стал жадно целовать.
«Любит», — подумала Зинаида и сама потянулась к нему…
Когда темнота сгустилась, Никита подхватил Зинаиду и, чуть прихрамывая, пронес ее по аллейке и остановился.
— Вот так, Зинок, всю жизнь буду носить тебя на руках.
— Ох, устанешь! — рассмеялась Зинаида.
— Нет, никогда не устану. Только не томи, не мучай. Сегодня же пойдем ко мне и будем жить вместе. Тетка выделила комнату.
— Да как же? А наши что скажут? Нет, так нельзя.
— Пойдем и не будем им говорить.
— Тетка завтра же разболтает…
— Тогда пошли, я что-то тебе покажу.
— Что покажешь?
— Сама увидишь, пойдем.
Они шли по аллее вдоль двора, потом по дорожке в траве свернули к сараям и остановились.
Никита распахнул дверь и электрическим фонариком на мгновение осветил чисто прибранный столик с цветами, аккуратно застеленную оттоманку.
— Смотри! Чем не комната! Пока поживем тут, а потом переберемся в дом.
— Ой, Никита, нет, нет. Я боюсь…
— Да ведь договорились, что поженимся. Неужели не веришь мне?..
— Верю, верю, Никита, но страшно… — сказала Зинаида и в этот миг вспомнила о Нем, о том, что Он может остаться сиротой. «Больше тянуть нельзя», — подумала она и, войдя в сарайчик, сама обняла Никиту…
Глава девятая
Особая танковая бригада, где в первом батальоне в качестве механика-водителя танка Т-34 находился Максим Клейменов, в конце сентября выгрузилась километрах в восьмидесяти западнее Москвы.
Все понимали, что бригаде придется держать оборону на Минском шоссе — на самом опасном направлении, где были сосредоточены ударные силы немцев.
По сводкам Совинформбюро знали, что сейчас на фронтах образовалось затишье, но оно уже становилось гнетущим. Это было грозное затишье перед бурей.
В сумерки, когда танки рассредоточились на лесной опушке вблизи шоссе и танкисты ждали приказа о выступлении на позиции, по экипажам передали приказ всему личному составу собраться на лесной поляне на краткий митинг.
Танкисты в кожаных шлемах, в комбинезонах расселись на траве. Тут же подошла легковая машина и из нее вышли трое командиров в походной форме. В высоком, широкоплечем человеке с крупными чертами лица все сразу узнали командира бригады полковника Бутакова. С ним был, пониже ростом, сухощавый, чернобровый комиссар бригады Рутько и еще один, видимо начальник штаба.
— Товарищи танкисты! — четким, звонким голосом заговорил комиссар. — Краткий митинг личного состава бригады объявляю открытым. Слово предоставляется командиру бригады полковнику Бутакову.
Кашлянув, Бутаков сделал шаг вперед и стал прочно, широко расставив ноги.
— Товарищи танкисты! У нас нет ни минуты для передышки. Враг вот-вот ринется в наступление, — заговорил он густым басом, стараясь сохранять спокойствие и уверенность. — Я хочу сказать вам лишь несколько слов, которые прошу хорошо запомнить. Враг превосходит нас по численности войск и особенно по танкам. Но мы получили новые замечательные машины, которых у врага нет. В этом наше преимущество. И все же надо действовать осмотрительно. Опыт танковых боев в первые дни войны подсказывает нам новую тактику — тактику танковых засад.