Женский, но скрипучий, холодный и до крайности неприятный голос звучал, казалось, отовсюду.

Илламэль оглядывалась вокруг в поисках говорившей. Но голос затих, и никого кроме выходящих из люков жрецов больше не было.

– Кто это?
– громко выкрикнула она, наблюдая в замешательстве, как жрецы окружили их и вдруг опустились на колени, не поднимая голов.

– Войди в свой храм и узнаешь все ...

– Она никуда не пойдет!
– воскликнул гневно гном, выставив перед собой меч.

В следующий миг неведомая сила подхватила его и бросила под ноги богини. Его лицо стало белее мела, а из уголка рта показалась струйка крови.

– Нет!
– закричала Илламэль, бросаясь к гному.

Жрецы, стоявшие на коленях, как только она приблизилась, поспешно расступились перед ней, как будто боялись осквернить ее своим прикосновением.

Илламэль упала на колени рядом с Хизом и приподняла его голову. Он был без сознания, но из груди слышались сдавленные хрипы, как будто он задыхался. Через мгновение он перестал дышать, хотя его сердце еще билось.

– Прекратите это немедленно!

– Войди в храм, прими свое истинное имя и верни Силу, тогда ты сама сможешь возвращать умерших из царства вечной Тьмы, - прогремел голос.
– Тебя призывает богиня. Ты не смеешь отказываться.

– Да пошла ты! Хватит с меня командиров.

Илламэль вытерла кровь с лица Хиза и склонилась к нему. Запрокинула его голову, прижала губы к его безвольному рту и вдохнула в легкие воздух. Раз, другой, третий. Гном закашлялся и начал дышать самостоятельно.

– Ты хочешь узнать тайну своего рождения?
– голос, похоже, стал терять терпение.
– Войди в храм и все узнаешь. Тебе не место среди смертных. Вернись в свою обитель. Стань той, кем предназначено. Свергни Темных и воцарись в этом мире. Поверь, тебе не будет равных ни среди живых, ни среди мертвых.

– Заткнись! Кем бы я там ни была - я не стану причиной войны, которую ты намерена начать. Думаешь, я не понимаю, чего ты хочешь? Ты сама возглавишь орды, которые обрушат на землю разруху и страдания.

– Война очистит ее от скверны.

– Так я и думала. А меня ты выставишь живым идолом, которому заставишь поклоняться? Не знаю, почему твой выбор пал именно на меня, но тут ты сильно просчиталась. Я встану на твоем пути и буду сражаться, насколько у меня хватит сил. Если я, как ты сказала, послушница богини Любви и Света, то я должна нести людям доброту и счастье, а не боль и смерть.

Илламэль обхватила лицо Хиза ладошками и заглянула в его глаза:

– Поднимайся, брат. Нам нужно уходить, но я не смогу вынести тебя отсюда даже при помощи левитации.

Хиз некоторое время смотрел на нее и вдруг прошептал:

– Ты вся светишься ... изнутри. Такая красивая ... Это место как-то влияет на тебя: из твоих рук струится тепло и животворная сила. Кто ты, Илламэль Ивитт? Зачем же ты пришла в этот мир, как не вернуть ему былое светлое величие? Подчинись зову богини, стань ее воплощением на земле. Изгони Мрак обратно в Хаос и дай людям свободу ...

Илла с удивлением смотрела на Хиза, а он все говорил и говорил ... странные и такие неправильные слова. Его глаза лихорадочно блестели, но лицо все больше бледнело, голос становился все тише и тише.

Илламэль вдруг с ужасом поняла, что он умирает, а его голосом говорит кто-то другой, уже завладевавший его телом и душой. Из него выкачивают жизненную силу, и он превращается в подчиненный чужой воле призрак.

– Что ты делаешь?!
– в отчаянии закричала Илламэль.
– Верни его!

– Войди в храм.

Илламэль схватилась за свое горло: от страха и безысходности ей не хватало воздуха, словно ее душили. Неожиданно пальцы нащупали под одеждой кулон, подаренный ей Шангом. Она лихорадочно просунула руку между складками плаща и платья, с надеждой сжала изумруд. Если Шанг услышит и поймет, где они находятся, у них будет шанс выбраться отсюда живыми. То, что жрица Пятилучницы решила убить ее, Илламэль почему-то не сомневалась.

– Хорошо, я войду в храм Света, жрица. Но взамен ты вернешь моему названному брату жизнь. Пусть у меня осталось совсем немного времени, но перед смертью я хочу узнать свою тайну.

– Так-то лучше!
– довольно воскликнул голос.
– Иди за посвященными, они приведут тебя к алтарю.

– Сначала ты выполнишь мое условие. Хиз должен жить. Это обмен: его жизнь на мою.

Голос засмеялся, неприятно, жестоко, скрипуче:

– Ты моя повелительница: слушаю и повинуюсь.

И в тот же миг Хиз расслабился и затих на занесенном снегом постаменте у ног колоссальной статуи. На его лицо начал медленно возвращаться румянец.