– Слыхали, что сказано было? К народу, на суд отведу. Али непонятливые?

Хотел еще что-то добавить, а тут голос раздался.

– Погодь, Илья, на суд вести. Может, по-иному сговоримся...

Повернулся Илья в ту сторону, а там... Понятно, кто там. Хозяин объявился. Смурной весь, на пень замшелый похожий.

– Слыхал я, - говорит, - о чем речи велись. Потому, предложение есть. Сам видал, какой лес у меня - дремучий да запущенный. За всем не уследишь, да и рук мало. Не веди их на суд, мне отдай. Работниками у меня послужат, пока век их не придет.

Молчит Илья, соображает. Оно, конечно, разбойники, но с другой стороны, как же: вот так запросто в неволю отдать?

А хозяин ровно читает, что внутри у Ильи творится.

– Думаешь, сокровища свои они лаской да уговорами добывали? А на суде за такое, сам знаешь, что народ приговорит... Молодого, вон того, что отдельно стоит, с собой забирай, отдаю, нет на нем вины тяжкой. И еще денег дам, на кузню и мельницу. Чистых денег. То золото-серебро, что у сельчан твоих отняли, - кровь на нем, оттого и цвет подобающий имеет. Его себе оставлю.

– А с атаманом как быть?
– Илья спрашивает.

– Сам свою долю выбрал, в ворона переметнулся. Пущай вороном до веку и летает.

Думает Илья, молчит.

– В гостях, Илья, воля не своя. Слово мое сказано, и другого не будет. Не желаешь уговор держать, как знаешь. Недосуг мне с тобой.

– Сам сказал, не своя воля, - буркнул Илья.
– Считай, сговорились.

– Там, на телеге, мешок с гривнами. Дорогу сам найдешь. Недалеко тут. Коли ума хватит...

Сказал, и исчез. И разбойники пропали, и ворон. Один молодой остался.

– Чего встал?
– Илья ему.
– Иди, запрягай лошадей. На дорогу выберемся, а там уж и поглядим, что да как.

Поосмотрелся, нет ли чего, тоже к телегам направился. Запрягли. Илья мешок достал, развязал, достал несколько гривен, на руке взвесил - полновесны ли, не обманул ли хозяин. Знал, что не обманет, а для порядку надобно.

– На первую садись, - сказал разбойнику.
– Бери вожжи, правь. Я за тобой править стану. Дорогу-то знаешь?

– Откуда ж мне знать?
– угрюмо отвечал тот. Он прежде, пока запрягали, слова не вымолвил. Так и молчал с той поры, как Илья на становище вышел.
– Нас атаман вел. Перед ним и деревья расступались.

– Так уж и расступались?
– не поверил Илья.

– А вот так и расступались. Сам гляди. Куда здесь подаваться?

Это он верно сказал. Деревья не то чтобы одно возле другого растут, но и не так, чтобы телеге свободно пройти. Глаза поднял, нет ли векши поблизости? Нету. Знать, самим выбираться придется.

– Тебя звать-то как?

– Просом.

– Это что ж за имя-то такое странное? Али прозвище?

– Уж какое есть.

– Со мной пойдешь, или улепетнуть думаешь?

– Там видно будет.

– Ну, добро. Тогда так сделаем. Я впереди пойду, что да как смотреть, чистить, где надобно. А как знак подам - ко мне езжай. Понял?

Просто не ответил. Кивнул, и взгромоздился на телегу, подобрав вожжи.

Сколько помнил Илья, от той поляны, что возле дороги, до становища разбойничьего, недалеко было. Оно, хоть морок и сбивал с толку, а помнилось ясно. И хозяин то же сказал. Только до вечера, как ни бились, - Просо помогал и стволы в сторону оттаскивать, и пни корчевать, - не вышли к дороге. Развели костер, повечеряли, чем довелось, уговорились, как стражу ночную держать будут.

Илье первому спать выпало. Растянулся под деревом, булава в правой руке, левая - под голову. Даже и не подумалось: разбойник ведь рядом, мешок с гривнами... Мало ли, что в голову придти может?.. А почему не подумалось? Потому - пока к дороге пробивались, присматривался он к парню. Работящий, понятливый, незлобивый - что ж за тропинка его к людям лихим завела? Хотел было напрямки спросить - не случилось; да и не больно-то он разговорчив оказался.

И снова: то ли сон, то ли явь. Вон он, Просо-то, у огня сидит, наклонил голову, думает о своем, иногда ветку возьмет, пошевелит. И не видит, как мимо него, прямо к Илья, девка давешняя идет. Как и прежде - улыбается, а глаза невеселые.

– Что, богатырь, - спрашивает, - помогла я тебе? Сдержала слово? Настал твой черед слово держать.

Правду сказать, об этом Илья уже как-то и подзабыл.

– Ну, чего тебе?
– буркнул.
– Я от своего слова не отпираюсь. Чего они там у тебя забрали? Только имей в виду, если побрякушки какие из-под заговора с кровью добывать надобно, это не по мне. Я тебе другие куплю, лучше прежних будут. Какие скажешь, такие и куплю.

– Да что ты, Илья, какие побрякушки? Не нужно мне никакого злата-серебра. Не мое это. О товарище твоем речь шла...