– О каком-таком товарище?
– Илья и понял-то не сразу, а как понял, разом вскочил, ажно задохнулся.
– Да ты... Да ты как... Чтобы я, живого человека...

– Говорила я тебе: свое вернуть. Али забыл?

– Какой он тебе свой? Уморить задумала? И думать забудь!..

– Слово нерушимое тобой дадено было, Илья.

– Обманом то слово выманено, нет ему силы. Прочь ступай. Еще раз повторяю: и думать забудь. Не бывать такому, чтобы человек человека... этакой-то отдал.

– Есть ли сила, нет ли, - не тебе судить. Прочь гонишь? Что ж, будь по-твоему. Только смотри, Илья, как бы обратно звать не пришлось. Не выйти тебе из леса, покуда слово свое не исполнишь.

Повернулась, и пошла себе. Только ленточка цветная в косе русой мелькнула.

А Илья проснулся. Поворочался немного, снова заснуть попытался - да какой уж тут сон! Поднялся, к костру подошел, присел с другой стороны, напротив Проса, на огонь уставился. Вот ведь незадача какая вышла. Что ж теперь, до веку по лесу этому блуждать? Сказала ведь - не выпустит. Но и отдать то, что просит - не по-людски это.

Сидит Илья, то на костер посмотрит, то, сам того не замечая, на Проса. Тот же по-своему понял.

– Что, не спится?
– усмехнулся.
– Да ты не бойся, я ж слово дал, пока на дорогу не выйдем, не утекну.

Что ж ты, окаянный, по-иному сказать не мог? Слово он дал. Что мне из твоего слова - щи варить?

– Ты как в разбойниках-то оказался?
– спросил.

– От доли лучшей бежал, - усмехнулся тот.
– Что, не веришь? И правильно делаешь. От добра - добра не ищут. В городе я обретался, у кузнеца в подмастерьях... ("У кузнеца!.. Ах же ты, хозяин, хозяин!") Он меня, казалось, против прочих отличал, едва не вместо сына держал. Дочь обещал, что минет время - вместе работать будем... А как посватался один, из именитых, так он разом все и позабыл. И дочь ему отдал, и... В общем, подпустил я ему красного петуха, да и подался, куда глаза глядят.

– Пригожая, девка-то?
– спросил Илья, не зная, что еще сказать.
– Звали-то как?

– Не то слово... Заряной звали.

– Красивое имя...

– А ты чего за разбойниками погнался? Слыхал я, золото-серебро они у сельчан твоих отняли?..

Чего ж таиться? Рассказал ему Илья, как дело было. Про жизнь их нехитрую, про кузню, про мельницу. Про хозяина, однако ж, не стал; про хворость свою былую, и про странников тоже умолчал. Слово за слово, и Просо разговорился. Так и проболтали почти до света, не хуже баб. Угомонились потом, да оба разом и заснули.

Проснулись поздно, и снова, как накануне, валежины растаскивать, пни отбрасывать, шаг за шагом к дороге пробиваться. А ее все нет и нет. Сколько раз Илья Просо вперед посылал, посмотреть, правильно ли идут, столько раз тот ни с чем возвращался. Вроде и не заблудились, а вроде кажется, будто по кругу ходят, а те помехи, что в стороны пораскидали, на прежних местах оказываются. Удивляется Просо, по лицу видно, однако ж помалкивает. Илью же за живое взяло. Упрямство природное взыграло. Надо будет - весь лес повыкорчую, а живого человека на поругание не отдам.

День прошел, другой. Они уж и кричать начали, только все без толку. Кабанчик, что Илья завалил, кончился. А на одних кореньях долго не протянешь. Потемнело лицо Ильи, знает, в чем причина, однако ж молчит. На авось надеется. И пронадеялся...

Он тогда с телегами остался, а Просо опять вперед пошел, дорогу искать. Слышит Илья, кричит что-то, даже вроде как радостное. Шумнул в ответ, ждет: неужто повезло наконец? Спешит назад Просо, слышно, как кусты трещат. Явился - не запылился, лицо сияет, ровно блин намасленный.

– Ну, что там, сказывай?
– приступил к нему Илья.
– Никак дорога?

– Нет, дороги нету, зато вот, - и ленточку цветную протягивает.
– На ветке нашел. Знать, люди неподалеку где-то...

Глянул Илья на ленточку, разом все в груди оборвалось. Присел на телегу. Вот тебе и уберег. Нет, чтоб мимо проскочить, ну висит себе, и пускай висит... Понимает, что к одному шло, а все одно неспокойно.

– Ты чего, Илья?
– Просо удивляется.
– Аль приболел?

Махнул Илья рукой, не знает, как и сказать. Тут-то и послышалось из лесу: зовет кто-то. Не оттуда, откуда Просо шел, а маленько в сторону. И голос - будто девичий. Илья рот раскрыть не успел, спохватился молодой - и в лес, на голос подался. Пошумел немного, и тишина наступила. Ну что, Илья, вот оно и закончилось, блуждание твое. Теперь до дороги - в какую хошь сторону иди, не заплутаешь. Жалко парня, конечно... Ладно, не век же тут сидеть да печалиться. Вон он, прогал промеж деревьев виднеется, туда и правь.

Прищелкнул вожжами, тронулась лошадь, заскрипела телега. Несподручно одному, с двумя телегами-то, да это ничто; скоро на дорогу выберусь, там попроще станет.

Не успел и десяти шагов проехать, раздались кусты впереди, Просо выходит. Сияет, что солнце полуденное. И девку на руках держит. К себе так прижимает - будь здесь хоть сто богатырей, не оторвут. Живой... А девка - вроде как та самая, а вроде как и нет. Сарафанчик обтерханный, сама растрёпанная, и видно, что... ну, в теле, что ли...