Подобное же воззрение бытовало в Ойкумене и по отношению к розе и лилии. Так, роза считалась священным цветком великой Хатхор (одно из её имён - "Хатхор роз"), а также и Афродиты/Венеры. На алтаре аббатства Фонтевро роза изображена в качестве чаши, в ко-торую стекает кровь, а чаша - одна из эмблем порождающего чрева (Р. Генон "Символы священной науки". 2002). Священным цветком эламской богини Пинанкур, по-видимому, была "Sus" ("Шушан"), что означает "белая водяная лилия" или просто - "лилия" (не роза). Предполагается, что раннеземледельческие Сузы (Сузиана), посвящённые богине Пинанкур, получили своё наименование из-за обилия лилий, которыми изобиловала эта местность, богатая водой. "Роза на Западе, как и лилия, есть один из самых распространенных эквивалентов лотоса на Востоке... похоже, символика (этих) цветов соотносится... с порождением", - замечает Рене Генон. Таким образом, и лотос [в Египте лотос - белого и синего цвета, а в Индии растение цветёт белым и красноватым цветом], и роза, и лилия - священные цветы Великой матери, служившие эмблемами её лона (чрева).

Характерно, что священный водоем при храме богини Мут (выстроен Аменхотепом III) имел форму подковы или буквы "омега (Ohm)" (т.е. чрева). "Возможно, это не случайно, - от-мечает А. Вейгалл ("Эхнатон. Фараон - вероотступник". 1922), - что (это искусственное) озеро имеет форму одного из иероглифов, связанных с женским началом (видимо, это экви-валент "озера великого", на котором возник бог Ра)".

Существенно (см. ниже), что фонема "ма" является не только частью термина, обозна-чающего просто "мать, мама" у многих народов, но также и анатомическим термином "мат-ка". Так, у хатти Каппадокии Великая богиня почиталась под именем Ма-Беллона (и воспринималась в этом качестве). Если полагать термин "беллона" словом из хатто-хуррит-ского праязыка, то слово "белла=делла" переводится (с чеченского (нахчи) языка) как "открыть, раскрыть". И тогда "Ма-Беллона" может означать - "Открытая мать (матка)" (лоно, постоянно готовое к созиданию новой жизни). Убейдско-щумерскую богиню Нинхурсаг (синонимы: "мать всех детей", "дающая рождение (жизнь)"; Нинтур ("Нин-т(и)-ур" - "Госпожа света жизни"), также называли (и воспринимали как) "Владычица матки" ("be-lit re-e-me"), а её эмблему, напоминающую по форме греческую букву "омега (Ohm)", обычно интерпретируют исходя из египетских параллелей (вида иероглифа), и полагают изображением коровьей матки (H.A. Frankfort "Note on the Lady of Birth". 1944, JNES. 3, с.198); а её грудь - выменем матери-коровы (Т. Якобсен "Сокровища тьмы: История месопотамской религии". 1995).

Так, вполне закономерно, что на шумерском языке "корова (cow)" обозначалась терми-ном "ab" (M. Civil "Elementary Sumerian Glossary". 1967), который в то же время означал и "hole, opening" (отверстие, дыра, проём, проход), - подобно обозначению женщины.

Как известно, "корова" на латышском языке - "govs" (шум.-драв. "го(go); гу" - "бык",), т.е. выражение "govs" состоит из термина "go" (бык) и слова (понятия) "v", выражающего некий признак жен. рода ("женской" функциональности); о чём может свидетельствовать следующее: "корова" по испан.
– "la vaca", по португ.
– "um(m)a vaca" (мать-корова), на фран. - "la vache", на румын. и галис.
– "vaca" (общий корень [vc]), на англ. и шотл. "cow" (корень [c(w/v)]). Если в слове (выражении) "va-ca (корова)", полагать шумерским термин "ca (ка)", то он означает "врата" ("корова" по голан.
– "koe" и по немец.- "kuh"). В известном же латин. слове "vita" - "жизнь, жизненный", представленном в виде "v(i/а)-ti", именно шум. "ti" значит "жизнь"; а слово "v(i/а)" может (предположительно) означать "дарующий, дающий, открывающий". И тогда "va-ca (корова)" может означать (мать) "Открывающая врата (в мир)" (т.е. матку); а сопоставление терминов, тоже означающих "корова": босн., македон., болг. "krava", литов. "karve", польск, "krowa", рус., укр. "корова", - показывает, что все они содержат слова [v,k] и [r], и последнее характеризует эти "врата" коровы-матери, как "светлые, светящиеся".

Считается, что в имени "Нин-тур" (возможно, госпожа корова (самка тура)) шум. иерог-лиф "tur" при письме передан "знаком, первоначально изображавшим хижину для рождений в загоне для скота" и означает (здесь разбросанная полисемия), в частности, "рожать; дитя (в т.ч. и тельца)". Одно из наименований Нинтур - "Госпожа зародыша" (шум. "Nin-ziznak"). У шумеров овчарня, - место, где "рожают телят и ягнят, использовалась для метафорического обозначения [в качестве символа, эмблемы] женских детородных органов [Великой матери]: шум. "sag-t`ur" - "хижина для рождений", служила названием матки. По мнению Т. Якобсена, один из синонимов Нинхурсаг/Нинтур - "Аруру (A-ru-ru)" - "Освободительница зародыша". "Нинхурсаг, обладая ни с чем не сравнимым могуществом... Нинтур, будучи Великой матерью, дает толчок родам" (Гимн о храмах в Кеше). Примечательно, что на др.-греч. языке слова "матка" , "сестра" и "брат" - довольно близки по написанию (совпадают почти на 2/3 ).

Уместно отметить и то, что поскольку Великая мать - владычица не только жизни, но и смерти (они в "одних руках"), то именно в овчарне (в месте рождений) демоны убивают Ду-музи (и отправляют в Кур на полгода). Показательно, что на языке народа майя одним и тем же словом обозначаются и место рождения (место, откуда человек появляется на свет), и место упокоения (смертное ложе, специально обустроенное).

Как представляется, культово-мифологическое сопоставление лона с цветком ("распус-кающимся" при родах) возникло в неолите, в пору расцвета матриархальной земледельческой культуры. Хронологически же ранее, у неандертальцев, лоно (чрево) соотносилось с ритуально обустроенной ямой в земле.

Известно, что слово (на иврите) "бор" (""), в переводе означающее "яма; могила", в других семитских языках (общий корень, содержащий [br]) имеет то же значение. В некото-рых афразийских языках данный термин означает "ров, канава, яма", "могила", "копать" и "хоронить". Так, согласно Ветхому Завету, слово (понятие) "бор" адекватно термину "Ше-ол" (Шеол - это "яма гибельная" (Ис.38.17)), а хан. "Шеол" - и наименование богини подзем-ного мира, и самой преисподней (т.е. яма ("bor") и как эмблема порождающего чрева Вели-кой матери, и как сама богиня). Как показано ниже, наименование [br] вполне могло являться именем некоего палеолитического Двуединого божества. По мнению А.Ю. Милитарёва, изучавшего данный вопрос, возникновение термина [br] произошло в верхнем палеолите ещё до распада (ок. 100001000 г. до н.э.) праафразийской языковой общности (и связано с практикой погребения в ямах-могилах).

Так (104.), место типичного коллективного захоронения в натуфийском Акр эль-Ахмаре оформлено как оштукатуренная погребальная яма с окрашенными в белый цвет стенами, а на её перекрытии сооружён круг из камней. И здесь скелеты расположены в позе эмбриона. Замечено, что в ранненатуфийской мезолитической культуре часты захоронения в обмазанных глиной ямах, до того использовавшихся для хранения зерна (магическая связь возрождения почившего родича с прорастанием (оживлением) убиенного зерна).

Как полагает Мария Гимбутас, вообще любые "захоронения на разные лады представляли идею возвращения в материнское лоно для следующего цикла... возрождения". Несомненно, что особым образом обустроенная округлая яма (могила) в земле послужила прототипом таким аналогам возрождающего чрева (утробы) Великой матери, как корзины, большие кув-шины, горшки, а позднее глиняные и деревянные гробы и саркофаги, в которые помещалось тело умершего. Следует отметить (подробнее см. ниже), что слова "сосуд, кувшин, горшок" часто являлись синонимами к понятию "женщина". Так, на иврите "" (к"ли) означает и "сосуд", и "орган" (по отношению к женщине). В дравидийской Индии кувшин (горшок) даже считался инкарнацией богини-матери (57.).

При раскопках в анатолийском поселении (Х тыс. до н.э.) Кёртик Тепе (120 миль к востоку от Урфы), в сотнях могил обнаружены тысячи каменных горшков. Выявлено, что и в Каркемыше, государстве хеттов, существовавшем с ХIХ в. до н.э. на территории Сирии и Восточной Анатолии, для погребений тоже применялись большие сосуды (заимствование у анатолийцев-хатти).

В египетских погребениях в Бадари и Таса, Эль-Амра и Герзеа (А. Гардинер подчерки-вал, что египетские погребения на разных ступенях неолита мало менялись) покойники также лежали в горшках (подобиях яйца) или (преимущественно) в глиняных гробах/сар-кофагах (уложены как в "лоне", - в эмбриональном положении на левом боку, в могилах овальной, а также и прямоугольной формы (сходство как с погребениями прадравидов, так и шумеров)). При раскопках некрополя в Сакаре обнаружено, что некий Сабу, вельможа пятого фараона I династии (вероятно, не этнический египтянин), лежал в деревянном гробу (в скрюченном положении на правом боку).