– Ты замужем? Ты же развелась?
– Дима удивился и смутился даже, услышав про мужа.

– Вышла второй раз. Ты не звонишь человеку восемь лет и думаешь, что он всё в том качестве, и всё только потому, что сам за это время ничего не предпринял радикального?

– Что ты имеешь в виду?

– Она имеет в виду, что ты до сих пор не обзавелся подругой жизни, и звонишь однокурсницам в тревожный момент.

Наталья внимательно смотрела на отца. Цепким рентгеновским взглядом смотрела.

– Да ещё замужним...
– вставила Светка.

– Всё, я ухожу, оставляю тебя в руках Димы и сестры, - сказала Маша.

– Маша...
– закричала Светка.

– Это ещё что, - возмутилась Наталья.

– Ну, тетя Маша, - отмахнулась от сестры Света, - если тебе придется туго из-за того, что ты отсутствовала, то возвращайся к нам. Я буду тебе очень рада.

– Да уж, она будет рада, - Наталья насмешливо подняла брови.
– Маленькая сводница.

– А я маленькая стерва, а я маленькая дрянь, - запела Света, но голос вдруг захрипел, и она схватилась за горло.

– Пока петь запрещается, - Маша надела плащ, взяла зонтик и ушла, прекрасно сознавая, что идти ей, в сущности, совершенно некуда. Муж, когда она ему позвонила три дня назад, чтобы объяснить, в чем дело, сказал:

– Или ты возвращаешься немедленно, или можешь не приходить никогда.

Маша не могла бросить ребенка с высокой температурой, и возвращалась на два дня позже, чем требовал муж.

Конечно же, разразился скандал. И было сказано много лишнего, как и бывает в такой ситуации.

40

На другой день вечером, после скандала, Машинных слез и Петиных обвинений, он разрешил ей переночевать одну ночь.

Всю ночь она лежала без сна, думала о своей нескладывающейся жизни, вспоминала первого мужа, Юру, их мечты о будущем, закончившиеся в подвальной дворницкой комнатке. Жизнь в этой комнатке с выцветшими, местами обвисающими обоями возникала перед ней, как сон, так выпадала она из привычного пристойного окружения всей остальной ее жизни, что сейчас и помыслить было невозможно, что эти три года жизни были реальностью.

После первой неудачи Марию качнуло в противоположную сторону: намучившись с разгильдяем и пьяницей, она вышла замуж за Петра, уверенного в себе, преуспевающего человека, не оцененного, как она тогда считала женой и по этой причине разошедшегося с ним.

Иллюзий относительно своих чувств к нему у нее не было, но она надеялась, что он ее любит, но довольно скоро поняла, что это не так:

Он хотел, чтобы у него в доме была женщина, которая заботилась бы о нем, кормила, обстирывала, в общем избавила бы от бытовых забот.

И еще он женился, чтобы доказать своей жене, какой он востребованный мужчина: не успел остаться один, как тут же нашел ей замену.

Таким образом, своей женитьбой на Маше он восстанавливал попранную гордость: пусть жена его бросила, зато он нашел себе другую.

Даже созданный из таких соображений брак мог бы быть если не счастливым, то терпимым для обеих сторон, Но Маша устала от роли второго плана, на которую ее обрек брак, и ее скучное и одинокое дневное существование не восполнялось ночами: женившись не по любви, Петр не проявлял к жене особой страсти, а сейчас, когда она вышла из повиновения, решил с ней расстаться, И Мария где-то в глубине души была даже рада, что он взял ответственность за разорение их совместного существования на себя.

Маша взяла такси и поехала в Долгопрудный.

Пока найду квартиру, поживу у Панина некоторое время, думала она, не сознаваясь самой себе, что едет, надеясь остаться навсегда.

Слишком уютно было ей эти пять дней, пока она возилась со Светланой, и Дмитрий глядел на нее счастливым благодарными глазами.

Когда она с грузом забралась на пятый этаж, то некоторое время стояла у дверей квартиры, переводя дыхание и не решаясь позвонить.

Но отступать было некуда, пришлось жать на кнопку, мучительно подбирая в уме слова, приличествующие ситуации. Но таких слов просто не существовало.

И лицо у Маши было совершенно потерянное, когда Света открыла двери.

То, что это была Света, а не сам Дима, служило большим облегчением, и улыбка у Маши получилась хоть и кривая, но не слишком вымученная.

– Заходь, - сказала Светка, своим цепким взглядом увидев сразу все: и чемодан, и Машину растерянность.

Маша втиснулась в прихожую и остановилась.

– Чемодан сразу к папе-Диме понесешь или сначала ко мне?

За глаза Света звала опекуна просто Димой, но сейчас ей необходимо было подчеркнуть перед Марией свои права на Панина.