простых смертных.

Через некоторое время появляются два пилота. Мы делаем вывод, что больше желающих лететь

зайцами не нашлось. Мелькает мысль: а куда залетим? Но уже поздно, все герметично закрыто, двигатели работают.

Все окончилось благополучно. Ближе к вечеру мы уже были в Днепропетровске (самолет был

служебный и выполнял некий спецрейс), сразу же взяли билеты на Киев и уже почти ночью

приземлились в Жулянах. Радости, что так удачно добрались, было столько, что на ул.

Ломоносова к студенческим общежитиям решили идти пешком. И благополучно – через поля и

сады, спотыкаясь в темноте и изредка падая, – добрались.

***

По возвращении из стройотрядов каждый из нас, поимев энные суммы денег, сходит с ума по-

своему. Анатолий Шилоший пьет только марочную мадеру – о белом крепком и слышать не хочет.

Георгий Лелюх уже второй месяц на занятия и с занятий ездит исключительно на такси. Я накупил

подарков жене.

И все хором – увлеклись игрой в очко на деньги. Просиживаем ночи напролет. Чума какая-то на

наши головы, право.

***

Моя жена, пока я был в стройотряде, сумела добиться нам в ректорате двухместной комнаты в

общежитии №4 (таковых было всего по две этаж). Кайф, а не жизнь!

В один из дней – дело обычное! – в дверь постучали. Открываем. На пороге – Анатолий Згерский.

Мнется, а вид – загадочный.

– Заходи! Чего встал?!

– Да я не один.

– Ну, так заходи не один!

В проеме появляется моя однокурсница Алла Ярошинская. Странно: мы с нею особо близкими, в

отличие от Толика, не были.

Но, как водится, приглашаем обоих к столу. Згерский лезет во внутренний карман пиджака и

вытаскивает небольшую, граммов на триста, плоскую бутылочку коньяка.

– Ты что, охренел?! – комментирую на правах хозяина ситуацию я. – Это сколько же вина на эти

деньги вышло!

– Возьмем еще и вина, – соглашается однокурсник. – А сейчас давайте выпьем конька.

Давайте – так давайте! Кто откажется?

Наливаем, поднимаем стаканы. Анатолий перехватывает инициативу:

– У меня есть тост!

– Оглашай! – милостиво разрешаю я.

– Давайте выпьем за новую семью!

У нас с женой глаза лезут на лоб. Згерский это видит и продолжает:

– Именно так! Мы с Аллой только что из ЗАГСа, – и бросает на стол соответствующий документ.

– Расписались. Кроме нас, об этом знаете только вы. Даже родители не в курсе. Так что надеемся

на ваше молчание…

Посидели мы хорошо – пару раз даже пришлось бегать в гастроном за вином. А когда

неожиданные гости ушли, мы еще долго удивлялись: надо же, ведь они даже не встречались. Ведь

и в универе, и в общаге – все на виду. Короче, чудеса!

***

Еще немного – об игре в «двадцать одно». Усаживаемся за стол после занятий (звонок был в

19.05). И начинается: тут кто-то рискует сыграть ва-банк, а в дверь – стук. Это подошел

припозднившийся игрок. Как подобное действует на нервы, может понять лишь тот, кто играл. И

вот я предложил идею. Собираемся до 20.00. После «часа икс» дверь никому не открываем.

Больше недели вышеуказанное неписаное правило соблюдали. И вот по уважительной причине

опаздываю я – автор идеи. А играть хочется – аж коленки дрожат. «Ну, – думаю, – пойду постучу.

Мне-то откроют». Стучу. Ноль эмоций. Подаю голос, прошу открыть – один-единственный раз в

виде исключения. Друзья исключения не делают. Более того, даже голоса не подают.

Разозленный, вытаскиваю пожарный рукав (они висят на каждом этаже), один конец подкладываю

под двери, а со вторым тащусь за угол в умывальник (кто живет в общежитии №4, дислокация

ясна). Надеваю на кран и врубаю воду. Шланг толстый, струя небольшая, заполнение идет

медленно. Однако я терпеливо жду. Наконец пошла – родимая!

Из-за угла выглядываю. Вода в щель под дверью течет исправно. А там – тишина. Странно…

И вдруг из комнаты – громом небесным – отборнейший мат. Двери распахиваются и мои друзья с

разъяренными не на шутку лицами бросаются на меня… с кулаками. Не исключено, побили бы.