Шилоший. Бумага к этому времени уже готова, ручка – тоже. Режемся в подкидного дурака.

Обязательная норма – сто партий в день. Подсчет выигрышей и проигрышей ведется строгий.

Ведь договорились определять лучшего игрока как по итогам месяца, так и квартала. Игру

прерываем только на то, чтобы в очередной раз отведать борща, предусмотрительно

состряпанного моей супругой. Кстати, учитывая, что он без мяса, едим его так. Кусаем хлеба, потом лука, дальше – сала и лишь затем вливаем в рот борщ. Вкуснотища небывалая!

Не сложнее и вторая процедура. Я заблаговременно запасся абсолютно законными «бегунками» –

только не на пересдачу экзаменов. Как все остальные студенты, а… на их сдачу. Подхожу в

курилке к преподавателю, слово за слово и перехожу к делу: так, мол, и так, не поставит ли он мне

прямо тут оценку по его предмету. Ни один не отказал! Таким образом, к концу третьего курса у

меня уже сданы все экзамены, кроме, естественно, государственных за весь курс обучения. Иными

словами, я готов к защите диплома. На два года раньше однокурсников. Вот это финт! Конечно, глупо надеяться, что начальство позволит мне это сделать. Однако попробовать, не исключено, стоит. Вот только не поставлю ли я под удар преподавателей, согласившихся пойти мне

навстречу?!

Овруч. Журналистский дебют (1974-1976)

Начинаю трудовые будни в роли корреспондента отдела сельского хозяйства овручской районной

газеты «Зоря». Первое задание – написать о подготовке техники к осенне-полевым работам. На

первый взгляд, что здесь, казалось бы, сложного? Но колхозный инженер ведет меня вдоль ряда

жаток и приговаривает:

– Эта готова. И эта – готова. И эта… Да они вообще – все готовы!

Я нутром чувствую: нагло обманывает. А что могу возразить, если сам ни бельмеса не понимаю, хотя и вырос не на асфальте, и курсы трактористов-машинистов с горем пополам закончил. К

счастью, тут мне на выручку неожиданно приходит водитель редакционного УАЗика, который от

скуки следует с нами. Улучив момент, когда инженер отвлекся, Григорий, тыкая пальцем в одну

из жаток, прошептал:

– У нее же мотовило на честном слове держится! Его просто прислонили…

Выдержав паузу после возвращения инженера, я с умным видом показал ему на злополучное

мотовило. А водитель еще и поддакнул:

– Да, и в следующей жатке подшипника на транспортере нет.

Тот, поняв, что люди пожаловали не хухры-мухры, а подкованные, тут же сменил тактику и, честно называя степень разукомплектованности того или иного механизма, жаловался на

отсутствие необходимых запасных частей.

Как вы понимаете, мой материал, если и не был признан лучшим в номере, то добрых слов

заслужил. Особенно в части критики руководства районного объединения ««, не обеспечивающего

колхозы запчастями, что грозит срывом всей уборочной кампании.

***

Очередная командировка. Как водится, дав на целый день редакционную машину, редактор

совершенно справедливо хочет выжать из ситуации максимум. Едут, кроме меня, заведующий

отделом партийной жизни Михаил Фишман, заведующая отделом писем Галина Кирилюк и

фотокорреспондент Валентин Редчиц. Иными словами, УАЗик забит до отказа.

Схема работы привычно проста. «Чешем» все хозяйства подряд. Приехав в очередное, бросаемся в

разные стороны. Завпартотделом ищет секретаря первичной партийной организации, завотделом

писем идет либо в клуб, либо в библиотеку, я – к главному агроному или зоотехнику. А фотокор –

к председателю. За списком тех, кого тот порекомендует запечатлеть для вечности.

Как правило, в каждом колхозе приглашают перекусить. Мы редко отказываемся. Поэтому к

концу дня все, кроме водителя, изрядно навеселе. Трогаемся в обратный путь уже затемно.

Впереди садится дама из отдела писем. Сзади завпартотделом, я и чародей зеркального объектива.

Травим анекдоты, смеемся.

Фотокор кладет мне руку на спину. Ничего необычного в этом нет – в машине теснотища. Спустя

несколько минут его рука скользит мне под воротник рубашки. Я настораживаюсь, но уповаю на

случайность, хотя слышал о парне всякое. И вдруг он, склоняясь к моему уху, нежно шепчет: