– Видите ли, мэтр, я не совсем понял один момент из лекции. Насчет связки «обративший-обращенный». Вы сказали, что птенец всегда чувствует своего мастера и способен отыскать его в любой толпе, так?

– Совершенно верно – кивнул мэтр Роша. – Эту связь разорвать или скрыть чрезвычайно трудно. Чем и пользуются некоторые монахи воинствующих орденов при охоте на старых опытных вампиров.

– А если обративший не хочет, чтобы о нем знали?

– Ну, в особых случаях, если жизнь птенца не представляется ценной, то почему бы нет? – с философским видом пожал плечами историк. – Молодой обращенный без подпитки мастера сгорает буквально за считанные часы.

– Всегда?

– В зависимости от возраста. Чем старше вампир, тем легче он переживает разлуку с отцом или матерью и более самостоятелен в поступках и мышлении. Скажем, примерно через десять лет после обращения пропадает зависимость от ежедневных прикосновений, через тридцать птенец начинает разделять свои интересы и интересы господина, у него появляются эгоистичные мотивы…

– Меня больше интересует начальный период – нервно уточнил Сирослав. Информация была слишком неожиданной и не совпадала с личными наблюдениями. – Скажем, месяц или два.

– В первые три месяца птенец слабо соображает и нуждается в постоянном присутствии мастера – улыбнулся Роша. – Его нельзя оставлять одного. Брошенные на этом этапе птенцы, даже при условии постоянной энергетической подпитки, мгновенно сходят с ума, если не чувствуют заботы обратившего.

Профессор замолчал, посмотрел по сторонам, затем с вздохом снял очки и тщательно принялся их протирать тонкой замшевой тряпочкой.

– Вы ничего не хотите мне сказать, молодой человек?

– Нет – торопливо ответил Сирослав – Нет. Спасибо за консультацию.

Большим плюсом жизни в новостройках оказалась полная анонимность. Соседи не лезли в твою жизнь, предпочитая заниматься собственными делами, никто не интересовался, кто ты и что делаешь в данном конкретном месте. Исключение составляли разве что вездесущие бабушки на лавочках у подъездов, но с ними оказалось достаточно регулярно здороваться и перекидываться парой фраз о погоде, чтобы прослыть «приличным молодым человеком». Чего и требовалось.

В последний месяц Сирослав возвращался домой поздно, не раньше полуночи. График неприятный, отсыпаться приходилось днем по субботам, однако брат просил очень сильно. Гавил вообще порывался уехать, не желая подвергать младшего опасности, и только обещание четко выполнять разработанные правила убедило его остаться дома. Одним из таких правил было не находиться в квартире сразу после захода солнца.

– Привет – Сирослав удивленно смотрел на застывшего возле монитора брата. – Ты сегодня рано.

– Повезло. Возле самого дома наткнулся на алкаша в отключке.

Гавил оторвался от текста, привычно настороженно-виновато посмотрел на младшего. У него в последнее время часто был такой взгляд – направленный не столько на собеседника, сколько вглубь себя. Парадоксально звучит, но иначе не скажешь. Старший пытался понять, не опасен ли он для окружающих, можно ли разговаривать с пахнущими сладкой кровью людьми или лучше уйти от них подальше.

Спокоен ли живущий в нем демон или снова потребует пищи.

– Я сегодня разговаривал с одним преподом – Сирослав прошел на кухню и принялся готовить поздний ужин, попутно выдавая добытые сведения. Голос он не повышал, зная, что его и так услышат. – Так вот, он утверждает, что в первые несколько месяцев птенец без мастера никуда. И всегда знает, где его обративший.

– Я ничего такого не чувствую.

– Мэтр сказал, у птенцов без мастера очень быстро крыша съезжает. Буквально за дни. – Студент вернулся в комнату, поставил на стол тарелку с парой бутербродов. – Короче, еще искать надо.

Губы старшего брата раздвинулись в сухой усмешке, демонстрируя иглы-клыки.

– Ты так уверен в моей адекватности?

– Когда ты… сытый – подобрал Сирослав определение – то соображаешь нормально.

Гавил только хмыкнул, пнув ногой здоровенный ящик, в котором проводил дни.

Две недели назад старший из братьев пропал, исчез в запутанном лабиринте улиц большого города. Такое случалось и раньше, в двадцать пять лет нормально не ночевать дома, поэтому Сирослав начал поиски только на третий день. Уже начал тревожиться, когда Гавил вернулся сам. Оборванный, в чьей-то крови, с небьющимся сердцем.

Объяснение нашлось только одно – парня обратил в себе подобного вампир. Но зачем, к чему такие сложности? Согласно Фарейскому соглашению, не-мертвые имели право брать птенцов при условии добровольного согласия последних, и старались этого правила придерживаться. Тем более, что оно совпадало с их Кодексом. Конечно, существовали «неприсоединившиеся», продолжавшие по старинке скрывать свою сущность и кое-кто утверждал, что в действительности вампиров в десять раз больше, чем насчитывается официально, однако даже традиционалисты не стали бы оглушать кандидата, прятать его в подвале строящегося дома, выжидать три дня и наблюдать издалека, выживет он самостоятельно или нет. Странное какое-то обращение. Словно мастер старался скрыть свою личность или проводил какой-то эксперимент.